сильное давление, вода иногда местами размывает лёд, делает дырку и устремляется наверх, там она растекается по льду, края намерзают всё выше и выше, и получается яма, говорят, даже тонули в таких ямах вместе с лошадьми. Но и об этом не хотелось думать. Хотелось есть, с утра выпила лишь стакан чаю и в дорогу, домой торопилась. На обратном пути её иногда тоже загружали, но в основном шла порожняком, на север почты шло больше. Что было в тех ящиках, она не знала, да и никто не знал – почта, да почта, некоторые осведомлённые люди говорили, что там даже деньги перевозили. А какая разница, что везти?
Лошади шли ходко, они домой всегда быстрей идут, всё – таки дом, есть дом. С собой краюха хлеба ржаного была в мешке, да мёрзлый, грызть не хотелось, не далеко уже до зимовья остаётся, там рыболовная бригада её отца стоит. Там и чаю попить можно, и уха всё время на печке в кастрюле сваренная стоит, поесть можно, и до дому не так уж далеко остаётся, всего – то пятнадцать километров. Отец её любит и ласково называет Аннушкой, все в деревне кличут Нюркой, для него же она всегда Аннушка. Как они обрадовались все, когда тятька пришёл с войны живой, хоть и израненный весь, а всё равно живой. А сколько рыбы он ловит колхозу, никто больше из деревенских столько ловить не умеет, бабы говорят, что он её подо льдом нюхом чует.
Сани мерно поскрипывали по снегу, Нюрку равномерно покачивало, о чём только не передумаешь за такую длинную дорогу, цыкнешь на коней, щёлкнешь бичём и снова думаешь о чём – нибудь. Одета она была добротно – на ногах подшитые толстые валенки, в них заправлены ватные, стежёные штаны, поверх фуфайки овчинный тулуп, вся одежда казённая, выданная на зимний сезон. На голову всегда надевала старую отцовскую шапку, шапка была большая, как раз на её копну волос. Поверх рукавиц собачьи мохнашки, когда сильно холодно, лицо по самые глаза завязывала шарфом, вот и всё, можно ехать куда угодно, хоть на Северный полюс.
Отец, наверное, уже поджидает её, постоянно выходя из зимовья покурить, вон и Бык виднеется впереди, а там всего ничего остаётся, переехать через Енисей, напрямую к рыболовной избушке. Проезжать через щёки ей всегда было неуютно, как – то чувствуешь себя слишком подавленно, когда сверху нависает такая масса гранита и камня. И как только осиновские мужики умудряются сверху на верёвках спускаться за зверобоем. Очень уж полезная трава, чуть ли не от всех болезней помогает, а вот растёт на таких опасных выступах среди скал, что собирать её приходится с риском для жизни. Ветер дул попутный, северный, да ещё со снегом, знать точно завтра будет ясно и мороз завернёт опять. Дорога плавно поворачивала вокруг Быка, Нюрка вдруг встрепенулась, что это я шагом плетусь, уж избушка скоро, она лихо присвистнула и взмахнула бичём.
– Но родимый!
Орлик высоко вскинул голову и послушно рванул вперёд, но успел он сделать лишь несколько скачков, как полностью, всей тушей провалился в образовавшуюся наледь. От резкого торможения Нюрка клюнула
