доходяга, а они, наверное, целую зиму что-то жрали. Мне пришлось худо. Снег подо мной растаял от крови… От моей крови. Люди не прощают слабости…
Взгляд «философа» устремлён сквозь нас. Его длинные пальцы, будто живущие сами по себе, от щеки скользят вверх по шевелюре. Там – останавливаются. Подрагивают, словно паук, забравшийся к нему на темя…
– Эти двое меня бы убили. Если бы не мои собачки… Как-то раз корейцы чуть не выловили Тузика – с тех пор я один ходил за едой. Псы ждали в убежище. Они никак не могли видеть… Но почему-то оба оказались рядом. Я видел – Шарик прыгнул. Хотел взять за горло… Он бы сумел – если бы не поднятый воротник. А Тузик вцепился второму в руку. У этого второго оказалась бритва…
Губы Слепня болезненно вздрагивают:
– Собачий скулёж… До сих пор – в ушах… Пока резали моих псов, я успел уползти… Спрятался и отключился.
«Философ» молчит, уставившись в пол. Через секунду поднимает на нас лихорадочно сверкнувшие глаза:
– Думаете, конец истории?
Заговорщески подмигивает и грозит пальцем:
– Вечером я оклемался. И нашёл-таки этих двоих… Дождался пока оба заснут, набив желудки собачьим мясом… Они забаррикадировали двери и окна. Но не заметили, что в соседней комнате есть дыра в потолке. Заделанная картонкой…
На лице Слепня – мечтательное выражение:
– Они даже не успели проснуться.
«Философ» улыбается и разводит руками:
– Люди намного хуже собак. Двуногие уважают только силу. Я должен был стать сильным.
– Чего ты стоишь без своих помощников? – хрипло спрашивает Артём.
– А мы – неразделимы, – щурится «философ», – Как и положено настоящим друзьям… Всё началось с десятка щенков, которых я нашёл и выкормил. Но они развиваются куда быстрее обычных… Они умнее. Понимают не только слова, но и мысли… Никто их не остановит. Метро – лишь начало!
– Ты псих, – бормочет Артём.
– В сумасшедшем мире, психи – самые нормальные, – смеётся Слепень, а затем просто говорит:
– Фас!
Я вздрагиваю.
Но даже спустя несколько секунд ничего не происходит. С трудом проглотив ком в горле, оглядываюсь по сторонам. Клыкастые мутанты рычат, но не двигаются с места.
– Фас! – громче произносит Слепень, удивленно, непонимающе всматриваясь в своих жутких подопечных. Наверное, мысленно он успел десяток раз повторить команду. Только «собачки» не слушаются ни мыслей, ни слов. По лицу «философа» я понимаю, что раньше такого случалось.
– Фас… – повторяет он уже не столь уверенно. В зрачках расплывается ужас.
Старик по-прежнему стоит неподвижно, опустив веки, словно всё происходящее его не касается. Я медленно сползаю с ящика на пол и переворачиваюсь на спину. Артём непонимающе оглядывается. А я нащупываю среди мусора ту самую, почти четверть часа назад замеченную проволочку…
В это
