Он принялся вращаться в разные стороны, словно что-то здесь вынюхивая. Вот проявились и другие части лица: нависающие брови, маленькие, довольно шустрые глазки, шапка темных волос.
Поезд как раз проезжал мимо какой-то станции – ей удалось кое что разглядеть. Хоть одеяло она и успела натянуть на голову, но оставалась маленькая щель, через которую наблюдала за происходящим.
«Кто это? На пассажира, перепутавшего купе, непохож… Тот не стал бы одевать черных перчаток и открыл бы дверь сразу.»
Но и это было еще не все: вслед за первой головой появилась вторая. Вторая голова!
Нависнув над первой, она с интересом принялась покручивать зрачками.
Вот здесь-то уж можно было испугаться не на шутку: неизвестных в купе оказывалось двое!
Да, Аришка и испугалась и, наверное, испугалась бы еще больше, но тут как раз что-то насмешило ее. На минуту показалось: она в кукольном театре, а головы, выглядывающие из-за дверей, – головы актеров, выглядывающих из-за ширмы.
Мысленно она окрестила первого: «брюнет- коротышка». По сравнению со вторым, которого она назвала «блондин», этот был ниже ростом. Еще она успела заметить: у блондина на шее вместо обычного галстука – пропеллером торчал бант.
«Галстук-бабочка!» – догадалась она.
Вот уж бантик-то этот никак не вязался с ситуацией возникшей опасности.
– Ну, что? – шепотом спросила вторая голова первую.
– Не пойму, – ответила первая. – Темно как в преисподней.
– В преисподней могут водиться черти.
Аришка понимала: она должна что-то сделать, иначе эти двое всех здесь просто перебудят!
Но – что сделать? На самом деле она была не такая уж храбрая девочка, и если бы не это сравнение с театром кукол…
– Эй! Что вы тут делаете? – вдруг крикнула она неожиданно даже для самой себя. Показалось – крикнула громко, хотя голос почти сорвался на писк.
Но – двое! Только что говорившие про чертей и преисподнюю! Что сделалось с ними!
Головы вдруг завращались, задергались, не понимая – откуда доносится голос.
– Я вас спрашиваю: что вы тут делаете, а? – и Аришка высунула голову из-под одеяла!
Тут они и увидели ее.
– Миль пардон мадам, то есть миль пардон мадемуазель… – залепетали, перебивая друг друга, голоса. – Мы извиняемся. Просто обшиблись номером, просим прощения! – в голосах вдруг даже появился неожиданный иностранный акцент.
Продолжая расшаркиваться, они принялись исчезать. Сначала – светлая голова с длинными волосами, потом темная с короткими.
Дольше всех исчезал шишкообразный нос, последней – черная рука, уводящая своих выползков.
А рядом с Аришкой, ничего не подозревающая, продолжала мирно посапывать семья: жизнеутверждающе похрапывал папа, просматривал счастливые сериалы Рома, и даже мама, с ее тонкой психикой, на этот раз – ну ничегошеньки-то не услышала!
«Прямо приходи и бери всех голыми руками!»
