замечать, что широкие народные массы отнюдь не поддерживают его идеи. В итоге он скоропостижно умирает, так и не пожав каких-либо плодов своих рук, однако на основе заложенной им идеологической и организационной базы спустя сорок с лишним лет после его смерти возникает Государство Израиль – возникает именно там, где он мечтал.
Еще одним «моисеем» XX века можно назвать Владимира Жаботинского – другого лидера сионисткого движения, ставшего основоположником его правого, ревизионистского крыла, создателем первого Еврейского батальона, взгляды которого во многом определили развитие современного Израиля. Однако в молодости Жаботинский числил себя русским, еще в юности он приобрел известность в качестве одного из ведущих журналистов России и многие критики прочили ему будущее великого русского писателя. Проза и публицистика Жаботинского доказывает, что прогнозы эти вполне могли бы сбыться, если бы… не Одесские погромы 1905 года. И хотя он лично мог в любой момент уехать из города, и эти погромы ему ничем не грозили, они становятся поворотным пунктом в его сознании. Отныне Жаботинский посвящает себя борьбе за осуществление мечты Теодора Герцля и служит ей до своего последнего вздоха. Что любопытно – и Герцль, и Жаботинский почти не знали языка своего народа. Для первого родным был немецкий, а для второго – русский, но это отнюдь не помешало им стать национальными лидерами первой величины.
Таким образом, Моисея и в самом деле в определенном, духовном смысле слова можно считать египтянином, ставшим евреем. Но это лишь еще больше возвышает его личность.
Еще одну, довольно стройную и вполне обоснованную теорию происхождения Моисея выдвигает Л. Мелллер. При этом Меллер утверждает, что ему удалось сделать то, в чем потерпели неудачу все остальные историки – отыскать следы Моисея в египетских источниках его времени. В поисках этих следов, Л. Меллер решил идти «от обратного». Он задался вопросом, а имеет ли в общеизвестной египетской истории рассказ о дочери фараона, которая усыновила бы чужого ребенка и попыталась бы сделать его наследным принцем? И довольно быстро он обнаруживает подобную историю в египетских хрониках: у дочери Аменхотепа I Нефруры был приемный сын Сененмут. До нас дошли некоторые статуи этой принцесс с приемным сыном на руках, причем на голове мальчика надето царское украшение, свидетельствующее о том, что он является наследником престола (вспомним мидраш о том, что однажды маленький Моисей надел диадему фараона – П.Л.). Само имя Сененмут, по Меллеру, перводится с египетского как «приемный сын». Более того – хроники говорят о том, что он был взят у родителей «низкого происхождения», под которыми, по мнению Меллера, следует понимать евреев.
Звезда Сененмута, согласно хроникам, стремительно восходила при дворце фараона, возможно, в какой-то момент он даже стал считаться вторым человеком в государстве. Однако затем он совершил «нечто ужасное», возможно, злоупотребил властью, после чего его статуи разрушаются, а его начавшая строиться
