район – Сретенки, Трубной, Солянки – в те времена в некотором смысле продолжал оставаться генетически связанным с Хитровкой. (Уже в Англии у меня появились подруги – сёстры, тоже приехавшие из Москвы. Их мать была американкой, а отец ирландцем. Мать, прожив в России половину жизни, так и не перешла на русский и довольно часто делала ошибки в речи. Однажды она пришла домой и сказала своим девочкам: «Я иду по Трубной, а там сидит хомьё». Дочери ответили, что ничего странного в этом не находят, поскольку там всегда сидит хамьё. Правда, потом выяснилось, что речь шла о семействе хомячков, которое и было названо «хомьём». Нужно заметить, что позднее выяснилось, что эти мои английские подруги-сёстры, живя в Москве, хорошо знали Сашу, и он очень помог старшей из них, которая выезжала из СССР последней из семьи.)
В общем, когда к Саше в гости стала приходить обычная московская девочка, Елена Ивановна – его мама – очень обрадовалась.
Васильевы приехали в Москву из Ленинграда уже после войны и после эвакуации, году в 1949, кажется. К тому времени Сашин отец – режиссёр Георгий Васильев – умер от туберкулёза гортани. Сначала Елена Ивановна с сыном и матерью поселилась в Печатниковом переулке, в двух комнатах коммунальной квартиры, а потом, по договорённости с соседкой, они как-то сумели обменяться на двухкомнатную квартиру в Спасоглинищевском переулке.
Елена Ивановна была очень красивой, совершенно очаровательной и с большим чувством юмора не только по отношению к другим, но и к себе.
Однажды, году в 1959, Елена Ивановна купила себе в комиссионке очень красивый, какой-то невероятный плащ – длинный, чёрный с горчичным. Пошла в нём в парикмахерскую. Надо сказать, она всегда давала очень щедрые чаевые (чему научила и Сашу, и меня, – скорее не «научила», а приучила), и вот швейцар провожает её до дверей парикмахерской и говорит с почтительным восхищением: «А нам тоже новую форму выдали». Елена Ивановна, хохоча, примчалась домой, содрала с себя плащ и больше его не надевала.
Люся с Еленой Ивановной
До Васильева она была женой Михаила Светлова, другим ее мужем был драматург Евгений Рысс. А между этими замужествами был у неё «шпион» Феликс. Он родился в Бельгии, в семье каких-то тамошних революционеров, и был воспитан в «духе любви к неизвестной родине», на благо которой и начал работать. Потом, оказавшись в СССР, само собой, был репрессирован. Елене Ивановне удалось уцелеть только потому, что они состояли в «гражданском» браке и она была прописана по другому адресу.
Когда Георгия Васильева выпустили для съёмок в Югославию, Елена Ивановна поехала с ним, и там за ней очень настойчиво начал ухаживать Милован Джилас – один из главных сподвижников Тито. Ещё одним мужем Елены Ивановны был композитор Виктор Белый, автор когда-то очень известной песни «Орлёнок, орленок, взлети выше солнца и степи с высот огляди…» А последний её поклонник, югослав, любуясь ею, говорил: «Лена лепо!», то есть Лена – красавица. Кстати, Сашу этому югославу выдавали за школьника, в то время, как ему было уже лет 25. Он, действительно, и не только тогда, но и потом, несмотря на все загулы
