в Москве
Непонятно, откуда он взялся, этот Сашка Васильев.
Сейчас говорят о семье – это всё фантазии, потому что отец Сашки – знаменитый кинорежиссёр, снявший «Чапаева», Георгий Васильев – умер, когда сыну было 7 лет, и переехавшая в Москву семья существовала совершенно обычной по тем временам, трудной, полунищей жизнью. Да и не было в нашем детстве библиотек. Вспоминают о какой-то якобы имевшейся в ленинградской квартире Васильевых богатейшей библиотеке, но она, если и была, осталась в Ленинграде. Это тоже вымысел. Что же до реальности, то она была такова, что до смерти Сталина – о чём сегодня почему-то никто не помнит – хорошие книги в нашей стране практически не издавались. Это уже всё началось потом, после 1955, стали издавать собрания Блока, Маяковского, Есенина, Достоевского. А ведь были 20-е, с чудовищными зимами, голодными-холодными, и война – так что если у кого-то и были чудом уцелевшие с дореволюционных времён библиотеки, то не у нас. В нашем доме, например, после возвращения из эвакуации остались только два тома «Всемирной иллюстрации» за 1875 год, которые, я думаю, просто в печку не влезали. Впрочем, были издававшиеся в сороковые годы увесистые однотомники русской классики – Пушкин, Гоголь, Чехов, Лермонтов, Щедрин. Что касается Достоевского, то у меня есть набор открыток – 28 великих русских писателей, – выпущенный в 1955 году, так вот Серафимович, Фурманов, Н. Островский там есть, а Достоевский и Лесков, я уж не говорю о Бунине, не удостоились. Так что любовь к авторам определялась их наличием. Сашка очень любил Есенина – и, между прочим, по совершенно объяснимой причине: стихотворения Есенина, изданные, естественно, в двадцатые годы, имелись у Сашкиного отчима, драматурга Евгения Рысса. А моим любимым поэтом – по тем же обстоятельствам – был Александр Блок, потому что у нас было его дореволюционное издание. В общем, мы читали и, соответственно, любили те немногие книги, которые были у каждого из нас: Стивенсона, Конан Дойля, Джека Лондона… Но библиотек у нас не было. Тем не менее, книги как-то доставались, читали мы тогда много и без всякого разбора. Я жил в Уланском переулке, в большой квартире, некогда принадлежавшей моему прадеду – ювелиру (после революции сделавшемуся часовщиком) и от которой у нас после уплотнений осталась одна проходная комната, и ходил в находившуюся напротив дома 281-ю школу. Сашка учился в другом месте. Но в классе я дружил с Юликом Жеймо, самым близким Сашке Васильеву человеком ещё со времён их общего детства в Ленинграде, – вот он-то нас и познакомил в начале 50-х. В Ленинграде семьи Юлика и Сашки жили напротив киностудии Ленфильм, на Малой Посадской – которая одно время даже называлась улицей «Братьев Васильевых», между прочим. Компания наша тогда состояла из одноклассников Сашки – Юры Оникина, по прозвищу Онька, и Лёвы Михалевского – и наших с Юликом школьных друзей. Был у меня очень близкий друг Юра Савельев. Но у них с Сашкой не сложились отношения. Я тогда никак не мог понять почему – теперь думаю, что Сашка не очень был расположён к благополучным людям. Юра был прекрасный, талантливый человек, но у него всё было в порядке – и в семье, и везде…
