следовать за ней, и сделала несколько шагов по садовой дорожке. Я двинулся за ней, держась, впрочем, на расстоянии. Луна косо освещала ее, переламывая широкие лучи в складках накидки.
«– Вы веруете в Бога? – внезапно спросила она.
Я остановился:
– Не знаю. Я не буду, не хочу называть страшных слов, – сказал я, – смел ли я надеяться, что вы даже заговорите со мной? Говорите, говорите же что-нибудь, – все равно, что, – ваш голос очаровывает меня.
Она засмеялась.
– Что вы делали весь этот год? – спросила она.
– Я?
– Вы.
– Что ж, не стану утверждать, что думал о вас. Это была бы неправда. Но ваш образ остался со мной, и я берег его до последнего времени. Люди ведь так невнимательны, а судьба дает им иногда понять, на что они могли бы рассчитывать. Когда я понял, что снова увижу вас, я задумался, я поставил первую встречу с вами рядом с тем чувством, что вызвала она, и подумал, что вторая, которую случай или судьба – называйте как хотите – вручили мне… Приходилось вам видеть, как слепого пока щенка упорно направляют к миске с молоком? Так и со мной – я ощутил его запах и не в силах оторваться. Поймите меня верно – я не имею времени, чтобы благопристойно носить в себе это чувство. Наутро мне ехать, я хотел сказать все это вам тогда, как бы тогда ни показалось это диким, странным, но не подвернулось случая – нас не оставляли наедине, быть может, принимая меня за опасного человека, а я опасен только сам себе. Сейчас у меня не было выбора – я не мог пропустить такую возможность».
Она смотрела не отрываясь куда-то в сторону, и вдруг шальная мысль возникла у меня. Что если она вышла в сад не просто так, что если она ждала кого-то, но кого? А тут я со своими нелепыми признаниями. И не успела следующая логическая фраза родиться в голове, как она произнесла:
«– А знаете, я так и думала, что вы выйдете сюда ночью.
– Почему? – глупо спросил я, не ожидав такого поворота и покрываясь испариной».
Перчатки, что вертела она в руках, упали на траву. Я поспешно нагнулся поднять их – она также присела, и на долю секунды наши глаза встретились. Я тут же отвел взгляд и осторожно опустил перчатки ей на ладонь.
«– И всё же, – вспомнила она, – что же вы делали этот год? Как вы его жили?
– Всяко, – усмехнулся я, – но больше весело, чем печально. Получил небольшое наследство, испросил отпуск, проведя его частью в деревне, а частью в Москве, где живет моя сестра с семьею…
– А что́, есть ли у сестры дети?
– Есть сын двух годов.
– Совсем малютка, – промолвила она. – Вы сказали «весело». Весело… Хм, как это – весело? Расскажите, как это – весело. Мне кажется, я никогда не жила весело… Как это странно, не правда ли?»
Я, заметив одобрение, пустился описывать петербургскую жизнь, салоны, празднества, маскарады, друзей и говорил долго. Она слушала
