сущности человека, он далек лишь от «внешнего» устройства жизни, но не противопоставляет их. «Технически покоряя материю душа человека творит себе лишь новую беспомощность»[11], – пишет он.
Основным элементом монархического начала в государстве Ильин считал категорию нравственности, духовности человека. Монархический строй процветает именно тогда, когда в народе живет нравственный идеал, который подчиняет всех себе. Монархия исходит из идеи, овладевшей сознанием народа и находящей свое наилучшее выражение в отдельной личности – монархе – как нравственном существе. Поэтому постижение сущности монархии возможно лишь через понимание человеческой души и присущей ей монархической ментальности.
Можно согласиться с мнением целого ряда исследователей, что ядром социальной философии Ильина является проблема человека, а основным «предметом» осмысления – обновление духовных основ человеческого бытия. Дух, духовность – всепоглощающая тема в философских исследованиях Ильина, поскольку лишь на путях внутреннего самосовершенствования человека он видел возможность улучшения социально-политических условий жизни. «Если русская философия хочет еще сказать что-нибудь значительное, верное и глубокое русскому народу и человечеству вообще…. она должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности»[12].
Заметим здесь, что отличительным признаком позиции Ильина является то, что у него дух и инстинкт не противопоставляются друг другу. Он отходит от традиционного русского религиозного представления об антагонизме в человеке сил инстинкта и духа. «Человеческий дух есть дух инстинкта, а человеческий инстинкт есть инстинкт духа»[13].
Противопоставление их друг другу неправомерно. Вместе с тем дух человека занимает первенствующее положение. По Ильину, «дух есть высшее естество инстинкта, а инстинкт есть элементарная, но органически целесообразная сила самого духа»[14].
Дух или духовность – это то, что придает жизни высший, метафизический смысл. «Где-то в глубине бессознательного живет священная способность человека отличать лучшее от худшего, предпочитать именно лучшее, радоваться ему, желать его и любить его. С этого и начинается духовность человека, в этом и состоит жизнь духа»[15].
Здесь мысли Ильина явно созвучны идеям Канта, который утверждал, что различение человеком добра и зла не обусловливается воспитанием или образованием и что оно является фактом нашего разума. Инстинкт остается в биологическом отношении великой силой человека, но в социальном плане он обретает себя лишь, «когда в нем просыпается око духа и когда он, пробудившись, становится определяющим, ведущим и облагораживающим началом жизни»[16].
Инстинкт человеку жизненно необходим, он вечен со своими страстями и притязаниями. Но его притязания должны иметь предел в личном духе как силе
Там же, с. 415.
