назад.
– Полиция этим занимается?
– Нет-нет, полиция ни при чем. Речь не о преступлении. Просто мне нужно его разыскать.
– Сколько лет вашему сыну?
– Сколько же ему… сорок семь… сорок восемь лет.
– И вы думаете, что ему грозит опасность?
– Это мне, по понятным причинам, неизвестно, но думаю – нет. Надеюсь, нет.
– Когда точно вы его в последний раз видели?
– Когда… Да, пожалуй, больше десяти лет назад. У нас возникли разногласия, и с тех пор… С тех пор мы не разговаривали. – Фердинанд Месмер опустил глаза.
– Извините, Месмер, но, к сожалению, я не могу вам помочь. Это не по моей части.
Месмер удивленно вскинул брови:
– Но вы же частный детектив?
– Тоже не совсем. Не знаю, что там наговорил Ломан и какое у вас сложилось представление, но я…
– Но вы же отыскали ту девушку, проститутку, которая была похищена. А не так давно вы помогли немецкой полиции разыскать пропавшего бухгалтера.
– Все так, вы хорошо осведомлены.
– Мои охотники за головами умеют добывать информацию. Так почему же вы не можете взяться за это дело? Я гарантирую очень щедрый гонорар, и я буду вам бесконечно благодарен.
– Поскольку вашему сыну, судя по всему, опасность не грозит, я уверен, что найдутся и другие, более опытные люди, которые охотно помогут вам в этом деле. Они есть в вашей же организации.
Месмер с обиженным видом покрутил головой:
– Так, значит, вы не хотите браться за это дело, потому что для вас оно слишком банальное?
Томас пожал плечами:
– Просто оно не по моей специальности.
– Мне казалось, вы, как никто, знаете, насколько ужасно ощущение неопределенности. Как оно гложет тебя изнутри, как мучает невозможность найти ответ на вопросы. Особенно если речь идет о самом близком человеке.
Тут Томас со всей ясностью понял, насколько тщательно собиралась о нем информация. Он встал с кресла:
– Беседа была очень интересной. Надеюсь, что вы найдете своего сына.
Месмер тоже встал:
– Прошу вас еще раз все хорошенько обдумать. Для меня это имеет огромное значение, и найти друга в моем лице совсем неплохо.
Пожимая на прощание руку Месмеру, Томас вдруг почувствовал, какая она грубая и узловатая. Отпустив ее, он не мог не взглянуть, что с ней не так. Рука, судя по виду, была изувечена сильнейшим ожогом. Огонь покалечил ее настолько, что сжег все ткани до костей, так что пальцы срослись вместе, вся поверхность была покрыта толстыми рубцами, и отдельно торчал только большой палец. Томас живо представил себе, какую боль испытывал Месмер, когда это произошло.
12
Расставшись с Месмером, Томас направился по Вильдерсгаде в сторону Торвегаде. Полуденная жара была на самом пике, но, выйдя на воздух из раскаленной духоты конторского
