про этот дырявый пенни. Я молча передал сюртук Джонику, он засунул весь хлеб себе в рот и начал обнюхивать ткань.
– Ну и ну. Похоже на вышивку серебряной нитью, но почему с изнанки? – Он залез в рукава, серебряная паутина была и там. – Вообще без идей, – Джон удивился сам себе. Не бывает ведь, чтобы у Джона – и вдруг не было ни одной идеи. – Ты, это… не отрывай этот пенни, – сказал Джон. – И нитки не отпарывай. Мало ли.
И отдал мне сюртук. Стало прохладно. Мы оделись и пошли по домам.
Назавтра Джон решил поставить эксперимент. Я надевал сюртук и ходил с миноискателем по двору своего дома. Миноискатель пел своё «Бип-бип» – я находил клады. Причём, я находил на одном месте по нескольку кладов – с перерывом в несколько минут.. Потом я снимал сюртук и снова ходил по двору с миноискателем и не находил ни фига. И снова надевал – и снова находил.
Обедать мы пошли к Джону. Погода была отличная, мы вышли с бутербродами во двор и
присели на самодельную скамейку, вырубленную когда-то ещё дедом мистера Оуэн-Уильямса из старого дуба и задумались. Находки нас, конечно, радовали, но уже любопытство мучило больше всякой жадности: что к чему? При чём здесь сюртук? Как оно так работает? Мы перебрасывались репликами, Джон поел и стал крутить в руках какие-то железки – ему так проще думать. Потом надел мой сюртук и взял миноискатель:
– Дай-ка я попробую.
И он попробовал – и прямо в проходе калитки нашёл семь золотых гиней короля Георга Второго. Джон не успокоился и пошёл, изображая быка на корриде, прямо на меня (я сидел на скамейке).
Искатель запел самое нежное своё «Биииип-бииип!» – и мы бросились копать совочками наперегонки. И мы нашли. Прямо под скамейкой. Не просто клад. Настоящее сокровище. Золотые пиастры, гульдены, рубли, драхмы – чего там только не было! Мы смеялись от радости, подбрасывали монетки, пробовали их на зуб – золото!
Потихоньку мы успокоились. Я продолжал играть монетками, а Джон внезапно впал в задумчивость.
И вдруг он спросил:
– А ты не знаешь, откуда здесь это бревно? – и показал на вот эту самую скамью.
Я обалдел:
– Ты, это, юмор, что ли, шутишь?
– Не, ну серьёзно. Я что-то не помню, чтоб эта штука тут была.
Я посмотрел в его лицо – ни грамма усмешки, серьёзный, как мёртвая рыба.
– Джон. Эту скамейку сделал дед твоего отца. Тут во дворе рос дуб, твой прадед спилил его и сделал эту скамейку. И она всегда тут была. Мы с тобой всегда тут сидели и ты всегда знал, что эту скамейку сделал ещё дед твоего отца.
У Джона челюсть отпала:
– Ты гонишь?
То есть, он честно забыл про эту скамейку и про своего прадеда. Ну, он, конечно, мог меня разыгрывать, поэтому я сказал:
– Гоню. Эту скамейку мы с тобой позавчера
