существует, хотя оно и выглядит не столь достойно.
Просто ко мне приходят те, которые неинтересны никому. Писателей у нас в городе хоть и много, но необыкновенных мало и среди них тех, кто бы брался за непрекрасное, явно недостаточно, а я не брезгую. Тем более, что красивые ко мне и не стремятся. Может, потому что репутация моя уже подпорчена, а может, по какой другой причине. Или потому, что я их не слышу и не вижу. Скорее всего, дело именно в этом: красивые приходят ко мне, но я их не слышу и не вижу. И они, те, что красивые, идут к другим. Ко мне идут только страшные, больные, уродливые и некрасивые.
Как я уже сказал, Лекс выбрал меня, потому что ему понравились мои романы и повести о нашем городе, о людях современности, что живут в нашем городе. И по правде сказать, истории нашего города действительно заслуживают внимания, они тем и примечательны, что кажутся невероятными, но, тем не менее, они случились на самом деле.
Быть необыкновенным писателем в наше время не сложно. Да и в любое другое время быть необыкновенным писателем не сложно, а в наше – особенно легко. Всё потому, что время наше – необыкновенное… Необыкновенное время… Время перехода. Время анархии. И заметьте, время необыкновенное бывает не всегда, а только в какой-то определённый момент исторического развития.
В нашем необыкновенном времени есть ощущение праздника, ощущение – сколь приятное, столь и тревожное. Такое чувствуют дети, когда их надолго оставляют одних, без присмотра взрослых. Долго, конечно, это счастье длиться не может. Рано или поздно кто-то из взрослых придёт и быстренько всех успокоит… И всё равно останется ощущение прошедшего. Останется то, что можно вспоминать, обсуждать. Останется запах жареной свинины, сырокопчёной колбасы, салата оливье, дешёвого крепленого вина и шампанского. Кое-кому, не всем, но тем, кто нашалил в то время больше других, придётся и наказание понести. Наказание несильное: так, пожурят для острастки, ну выпорют, в крайнем случае. Правда, насчёт выпорют, то это только касаемо детишек, с теми же, кто в совершеннолетии, а именно о них я, собственно, и рассказываю, с теми не всегда можно обойтись только телесным наказанием. Совершеннолетнего можно посадить в тюрьму, а в крайнем случае, и убить… Необыкновенные времена… Как богаты они именно крайними случаями. Хотя, будем откровенны, тюрьмы тоже не пустуют.
Если Вас интересует, где я работаю, то отвечу: я работаю только в нашем городе, только с теми историями, что произошли в нашем городе. Это очень важно понять. Необыкновенные писатели делятся не только по категориям, но и по городам.
***
Для тех, кто не знает, что представляет собою наш город во все времена, скажу, что наш город раньше очень сильно отличался от того, что представляет собою сегодня. Впечатление такое, что это вообще два разных, не то что города, а и государства. Хотя это мало кто из жителей нашего города осознаёт.
