возложенную на меня миссию ретранслировать его.
Уверяю Вас, что роман этот, не был бы ретранслирован никем лучше, чем это сделал я. Это я к тому, что нет смысла Вам искать у какого другого писателя нечто похожее, но лучше напечатанное. Зря только время потратите. Поверьте, этот роман мог напечатать только такой писатель, как Лекс, а ретранслировать его мог только такой писатель, как я. А если уж они пришли ко мне, то, наверное, только потому, что прекрасно понимали, что лучше меня не ретранслирует никто. Это не значит, что других писателей нет. Но те, кто сочинял подобным образом до меня, уже умерли, а иные ещё не народились. Так что: сегодня – моё время. Они, может, и пошли бы к кому другому, но только нет его, другого. Пока нет.
Я это вижу, между прочим, не только потому, что ко мне обратились оттуда, но и по той очереди рассказов нашего города, что скопилась у моих окон. Тысячи их стоят в очереди ко мне. Стоят, спорят, ругаются, пихаются и толкаются, желая пролезть ко мне без очереди. Все торопятся. Всем охота быть как можно быстрее напечатанными. Они и рады бы куда ещё податься, да некуда. Один я пока. Это и хорошо, и плохо. Хорошо для меня. Всё, как-никак, а возвышает, если и не в чужих, то в своих глазах точно. Плохо для них, для историй. И для Вас плохо, потому как сам я лентяй и не шибко спешу работать.
Более того. Скажу честно. Не их вой по ночам и скулёж, то я, может, и вообще не брался бы за работу. Но это уже на уровне инстинктов. Как плач ребёнка заставляет его маму идти к нему и утешать его, даже если чаду уже перевалило за сорок, так и мы, писатели, только услышим вой своей истории, что просит себя забрать себе, так ничего не можем с собой поделать, а встаём, хоть днём, хоть ночью и идём к ней и пишем, пишем, пишем её, до тех пор, пока всю не напишем и тем её не успокоим.
Но я сказал пока не всю правду о том, почему и как вышел на меня Лекс, есть ещё кое-что, что Вы должны знать. Всё дело в том, что сто первый канал нашего местного телевидения объявил конкурс. Хотя, давайте я расскажу Вам всё по порядку.
7
На Сто первом канале работали, да и работают по сей день, без малого двадцать пять тысяч восемьсот человек. Уборщицы, слесаря по ремонту сантехники, лифтёры, охранники, секретари, директора. Да мало ли кто ещё работает на Сто первом канале, всех и не перечислишь, кого-нибудь всё равно забудешь. Да и смысла нет всех здесь перечислять. Кому надо, те и так будут появляться по ходу действия и о них будет сказано вполне достаточно. Но прежде хочу посвятить Вас в некоторые тонкости, которые, поверьте, будут не лишними для правильного понимания всего того, что в дальнейшем будет сказано.
Что такое телевидение? Вы знаете, что такое телевидение и телеиндустрия? Вы можете подумать, что телевидение – это реклама или вид психологического воздействия, или средство массовой информации. Всё это не так. Я не стал приводить больше примеров того, как может быть понято Вами телевидение. В любом случае, Вы
