с пассажирами и зашагал по дороге, на которой ночью сидели кошки, добрался до дома, прикрытого чередой кипарисов, и вошел через калитку.
Она уже вернулась с пляжа и ходила по дворику в коротком платьице, золотисто-коричневая от загара.
– Приехал? – спросила она просто и протянула ему тарелку с желтой маслянистой черешней.
Он хотел сказать что-то, но только качнул головой, подтверждая свое появление.
– Какой ты белый! – воскликнула она, смеясь. – Тетя Зина, Андрей приехал! – крикнула она хозяйке, оборотясь куда-то к пыльным зарослям плодовых кустов.
Вечером пошли смотреть окрестности и забрались на самый гребень пыльной горы, пропахшей какой-то бледной горькой травой. Море открылось на много километров и с такой высоты не было на себя похоже. Вдали, словно упрямое насекомое, полз кораблик, и с того места, где они сидели на рассыпчатой лиловой земле, была видна истинная ничтожность его усилий. Небо беспорядочно исчертили ленты облаков. По правую руку виднелся причал, слева – на далекой вершине высились развалины башни братьев Гуэско, свирепых генуэзцев, засеявших некогда эти каменистые скаты костьми своих несчастных подданных. За башнею полоса, вдающаяся в ограниченное горизонтом пространство моря, переливалась огнями, настолько нежными и непостоянными, что это походило на равнодушную игру бриллиантового ожерелья, забытого кем-то огромным на выступе земли.
– Ты молодец, что приехал, – сказала она. – Я так скучала…
Он помалкивал, смотрел на море, на горы.
– А ты скучал? Нет, ты скажи, скучал или не скучал, – настаивала она игриво.
– Нет, – словно бы в шутку процедил он.
– Здесь здорово, правда… Нет, молодец, что приехал. Главное, вовремя.
– Как договаривались, – заметил он.
– Здесь Грин жил, – сказала она. – Вон там. Знаешь?
Он кивнул. Оба посмотрели налево. Темные елочки стояли на сероватых склонах, как статуэтки.
– Ночи еще такие холодные, – проговорила она скоро и придвинулась к нему. – Это странно.
Он подумал немного и положил руку ей на плечо.
– Я этой ночью даже замерзла… Что ты все молчишь?
Он молча смотрел вниз. Сумрак наконец поглотил кораблик, остался лишь огонек на борту, и только его горящая точка продолжала обреченное движение по выпуклой глади спокойного моря, на поверхности ласковой пучины. В конце пристани под черным колпачком воронкой тоже зажегся фонарь. Круг яркого света покрыл доски причала неправильным овалом, словно это свет софита лег на подмостки. «Подожди», – это слово одно пульсировало в его сознании, как маяк, или как подсказка, или как предостережение.
– Ну? Ты что? – Она легонько подтолкнула его локтем и, улыбнувшись, заглянула ему в лицо, снизу, добиваясь ответа.
– Спать хочется, – сказал он, зевнув.
1998
