частной торговли нарушают все присутствующие.
– Я не…
Якоб хочет сказать «духовник господина Ворстенбоса», но снова удерживается.
– Вы пробовали его самого спросить?
– Рылом я не вышел, – отвечает Гроте, – хм… вышестоящих допрашивать.
– Значит, вам придется подождать – сами увидите, что решит господин Ворстенбос.
«Неудачный ответ, – немедленно понимает Якоб. – Я как будто намекаю, что знаю больше, чем говорю».
– Ав-ав, – негромко произносит Ост. – Тяф!
Смех Барта вполне может сойти за икоту.
Яблочная кожурка сползает с ножа Фишера идеальной спиралью.
– Мы можем ожидать вашего визита в контору чуть позже? Или вы продолжите разбирательство в пакгаузе Дорн, вместе со своим другом Огавой?
– Я буду делать то, что прикажет управляющий. – Якоб слышит, словно со стороны, свой голос на повышенных тонах.
– О-о? Никак, я задел больной зуб? Мы с Ауэхандом всего лишь хотели узнать…
– Я разве хоть слово сказал? – спрашивает Ауэханд, обращаясь к потолку.
– …будет ли нам сегодня помогать так называемый третий писарь.
– Просто писарь, – поправляет Якоб. – Не «третий» и не «так называемый», равно как и вы не начальник канцелярии.
– Да ну? Стало быть, вы таки обсуждали с господином Ворстенбосом вопрос будущих назначений.
– Подобает ли нам препираться? – вмешивается Гроте. – Какой пример для низших сословий!
Хлопает перекошенная кухонная дверь, и входит Купидон, слуга господина управляющего.
– Что тебе надо, собака черномазая? – спрашивает Гроте. – Тебя уже покормили.
– Велено передать господину де Зуту: «Управляющий приказывает вам явиться в Парадный кабинет».
В глубинах вечно заложенного носа Барта зарождается и тут же умирает смех.
– Я ваш завтрак сберегу. – Гроте отрубает фазану лапки. – Не извольте беспокоиться!
– Мальчик, к ноге! – шепотом командует Ост невидимому псу. – Сидеть, мальчик! Мальчик, фас!
– Кофейку, всего один глоточек! – Барт протягивает чашку. – Подкрепить силы, ага?
Якоб встает, собираясь уходить.
– Меня не слишком привлекают… дополнительные ингредиенты.
– Не, на диету садиться вас никто не заставляет, – недоуменно бурчит Барт.
Племянник пастора ударом ноги выбивает чашку из рук Барта.
Чашка разбивается вдребезги о потолок; черепки сыплются на пол.
Зрители в изумлении; Ост прекращает тявкать; Барт промок насквозь.
Якоб и сам себе удивился. Он заталкивает хлеб в карман и уходит.
В Кунсткамере – преддверии Парадного кабинета – стоят на полках штук пятьдесят-шестьдесят стеклянных бутылей, прикрученных
