руками. – Он выгоняет их из храма!
– Кого выгоняет? – Петроний потерял терпение и спрыгнул с лошади.
– Торговцев.
– Торговцев?! – удивлению центруриона не было придела. Кто тот человек, который осмелился поднять руку на менял из числа левитов? Кто посмел выгнать торговцев скотом, дававшим мзду левитам? Кто выпустил голубей, пойманных учениками левитов? Кто мог опрокинуть ящик с подношениями, за которыми следили левиты?
Только самоубийца.
Сей человек не мог быть человеком. Ибо каждый знал, даже римляне, что торговцы в храме так же неприкосновенны, как и священники в Иерусалиме.
Центурион, задрал голову, с удивлением взирая на взлетающих в небо птиц. С каждым стуком деревянного колеса, подающего воду в преторию, пернатых становилось всё больше и больше. И тут раздалось то, что Петроний не ожидал услышать: стройные, звонкие голоса вскричали: «Осанна в вышних!» – и запели. Он слышал эту песню вчера, когда весь город был в движении, встречая человека, въезжающую в город на своем осле.
«Он вернулся, чтобы устроить беспорядки», – мелькнула мысль. Ни ему – тысяченачальнику Иерусалима, смотрящему за порядком, ни первосвященникам, ни тем более префекту, к которому он был зван на завтрак, проблемы были не нужны. Особенно накануне Пасхи.
– Первая когорта197, за мной, кавалерии встать у Соломоновых ворот198. Лучники – на стены, – не раздумывая, центурион вбежал в юго-восточную башню, нырнул под сводчатую арку и понесся вверх, прыгая через ступеньку. Сзади, цепляясь щитами и древками копий за ступени, загрохотало три сотни пар ног. Бег вверх, по узкому извилистому коридору, был изнурителен. Легионеры тяжело дышали и не сдерживая проклятий, обильно сыпали их на головы иудеев, устроивших ни свет ни заря переполох в храме. Воины старались не отставать от длинноногого Петрония, прозванного за свою скорость «червос»199, что значит олень.
Двадцать пять ступеней до площадки, поворот налево – и еще двадцать пять до следующей площадки… Прежде чем добраться до калитки, выводящей из башни, пришлось пробежать шесть поворотов, полируя каменную кладку бронзовыми щитами. Толкнув кованую дверь, центурион первым выскочил на навесную галерею, соединяющую крепость и Храм. Тяжелый арочный мост из серого камня висел в воздухе: он словно парил, цепляясь выступами камней за края стен. Внизу темным провалом зиял ров, на дне которого журчали зловония, стекая по водостокам с городских предместий.
– Шаг не равнять, – крикнул Петроний, боясь, что мост может войти в резонанс и развалиться, похоронив под собой целую когорту солдат. – Во двор не спускаться, встать между колонн, – центурион махнул рукой и побежал по мосту, потом вниз по ступеням, выводящим сразу во внешний двор.
Легионеры, словно хвост змеи, сделали всё то же самое – и через некоторое время замыкающий вбежал под своды великолепной колоннады.
Все галереи в этой части храмового двора были двойные, а колонны, высеченные из цельного куска белоснежного мрамора, имели
