угрозы меня не пугали, и, не желая оставаться в комнатах, я минуты через две вышел за ним.
– Золушка, где твой хрустальный башмачок? – крикнули мне мальчики, как только я вышел.
– Выходи ты, водяная крыса, – закричал Барнеби. – Выходи, сын золы!
– Иди, иди и дерись с ним, не то будешь трусом, – закричали все, начиная с № 1 и до № 62 включительно.
– Его сегодня достаточно били, – ответил я. – И ему лучше не трогать меня: я умею действовать руками.
Образовалось кольцо; в его центре очутились мы с Барнеби. Он сбросил с себя верхнее платье; я сделал то же. Он был гораздо старше и сильнее меня и уже знал, как нужно драться. Один из мальчиков, мой секундант, вышел вперед. Барнеби двинулся мне навстречу, протянул руку, и я сердечно пожал ее, думая, что все кончено, но тотчас же получил два удара по лицу – один справа, другой слева – и отлетел назад. Я ничего не понял и рассердился. У меня были сильные руки, и я пустил их в ход. Размахивая ими, точно мельничными крыльями, и нанося удары, падавшие полукругом, я каждый раз попадал в ухо противника. Он же бил прямыми ударами, и скоро все мое лицо покрылось кровью. Я выбросил руки наудачу – Барнеби ударом свалил меня. Меня подняли; я сел на колено моего секунданта, и тот шепнул: «Принимай это спокойно и бей вернее». Изречение моего отца, повторенное другим мальчиком, поразило меня, и я не забывал его в течение дальнейшего боя и, ко всеобщему удивлению, в конце победил противника. Измученный борьбой, он наконец получил два удара по ушам, зашатался, покачал головой и спросил меня – не довольно ли?
– Не отступай от него, Джейкоб, – сказал мой секундант, – и ты победишь его.
Три или четыре новых удара, направленных туда же, свалили Барнеби. Он без чувств упал на землю.
– Готово, – сказал мой секундант.
– Сделанного не поправишь, – ответил я. – Он умер.
– Что это? – закричал м-р Кнепс, проталкиваясь через толпу. За ним шла и матрона-экономка.
– Барнеби и Золушка сводили счеты, сэр, – сказал один из старших мальчиков.
Экономка подбежала ко мне.
– Хорошо, – сказала она, – если Домине не накажет этого большого малого, посмотрю, значу я что-нибудь или нет! – И она увела меня за руку.
В то же время остальные мальчики по приказанию Кнепса внесли Барнеби в дом и уложили его на постель. Позвали врача; тот нашел необходимым сделать ему кровопускание. Меня он тоже навестил и, когда я разделся, обратил внимание на мои руки.
– С первого взгляда казалось странным, – заметил он, – что этот мальчик так сильно избил своего гораздо более крупного товарища, но у него руки точно молотки. Советую, – обратился он к остальным воспитанникам, – не драться с ним, не то он когда-нибудь убьет одного из вас.
Этой части совета врача мальчики не забыли, и я скоро сделался петухом нашего курятника. Прозвище «Золушка», которое мне дал Барнеби, намекая на смерть моей матери, теперь отпало от меня, и вообще меня перестали преследовать.
Ученье мне тоже давалось, и скоро Домине стал считать
