озера крутится. Я его дней десять со снайперской винтовкой выслеживал. Дай, думаю, проверю, в самом ли деле у них шкура, как броня. Близко он меня, конечно, не подпускал, но в прицел я на него насмотрелся. И впечатление у меня создалось такое, что варнаки вообще глаз не открывают.
– Закрытые глаза есть знак принадлежности к царству мертвых, – сказал Цыпф многозначительно. – Вспомните Вия и Бабу-Ягу.
– Лева, все знают, что ты у нас очень умный, – набычился мосластый. – Тогда я, может, лучше помолчу, а ты расскажешь… про Бабу-Ягу.
– Ах, простите… Продолжайте, пожалуйста. Но вот непонятно, как варнаки могут видеть, если глаз не открывают?
– Клоп человека тоже видеть не может, а находит безошибочно… Я за кустами все время лежал, даже нос не высовывал. Но даю голову на отсечение, он точно знал, где я. Только положу палец на спуск, а он уже и пропал… Исчезло чудное видение, как говорил поэт Пушкин.
– Ну и что это доказывает? – стоял на своем делегат из Лимпопо. – Может, они нас больше боятся, чем мы их… Я понимаю… Кто на молоке обжегся, на воду дует. Только нельзя беду на каждом шагу караулить. На то она и беда, что нежданно-негаданно приходит.
– И тем не менее аггелы, варнаки и Белый Чужак как-то связаны между собой, – сказал Цыпф. – Непонятно, как именно, но цепочка просматривается. Тут кое у кого есть интересные наблюдения. Товарищ Смыков, не поделитесь?
– Делиться можно успехами, – уточнил Смыков, вставая. – А о неудачах можно только информировать… С Белым Чужаком мы встретились случайно. Работали совсем по другому вопросу. Если говорить откровенно, он к нам сам подошел…
По залу пронесся шумок. Кто-то сказал: «Ого!», кто-то удивленно присвистнул, кто-то поинтересовался, почему в таком случае эта столь одиозная личность не представлена перед ясными глазами собрания.
– Спокойней, братцы вы мои. – Смыков, как сова, повертел головой, высматривая крикунов. – Попытка задержания имела место, но успехом не увенчалась. Кишка у нас тонка оказалась. Так называемый Белый Чужак продемонстрировал физические способности, до которых нам с вами далеко. Человек против него, что болонка против волка, заявляю с полной ответственностью.
– Видать, крепко он вас припугнул…
– Припугнуть меня трудно, я на том свете был. Меня инквизиция два года пытала. – Смыков хотел ткнуть пальцем в треугольный шрам, глубоко впечатанный в висок, но от волнения ошибся и едва не угодил себе в глаз. – Однако сейчас для нас имеет значение не поведение Белого Чужака, а сказанные им слова.
– Да вы с ним даже поговорили! – ахнул парень с серьгой. – Может, и по сто грамм сделали?
– Предлагали, – не выдержал окончательно проснувшийся Зяблик. – Тара наша ему не подошла. Хрупкая…
Смыков между тем продолжал:
– Белый Чужак заявил, что людям он не враг и сам, по-видимому, является
