и вернется через месяц. Вижу, что Родя смотрит на меня, спрашиваю:
– Больно? – Прикрывает глаза – «да». – Где, Родя?
Тянет ручку к голове. Рот так же открыт, не закрывается, сам всё такой же белый. Я не могу больше, ухожу в другую комнату, плачу, молюсь. Немного успокоившись, возвращаюсь, вливаю в открытый ротик глоток крещенской воды, мажу головку маслицем от мощей святого Серафима Саровского. Медленно тянется время. Час, другой, третий – всё то же, никаких изменений. Девочки начинают хныкать, просить есть. А я сижу около Роди, и ужин, естественно, не готов. Тогда открываю банку рыбных консервов, нарезаю хлеб и здесь же, около кроватки, кормлю девочек. Вдруг Родя тянет ручку ко рту, тоже хочет есть. Я, обрадованная, сую ему в открытый ротик кусок рыбы, и тут же у него начинается рвота. Как-то медленно изо рта выползает что-то густое и черное. Я уже не выдерживаю и бегу к соседке через улицу, у которой есть телефон, – звонить в Москву батюшке. Но соседка, узнав, в чем дело, берет всё в свои руки и вызывает «Скорую». Пока я иду домой, подъезжает машина, и вместе с пожилой женщиной-врачом мы входим в дом. Навстречу нам весело выбегает Родион, жуя яблоко. Я понимаю, что меня ждут объяснения за ложный вызов. Но опытный врач усаживает меня на диван и заставляет рассказать все как было. Обо всём случившемся я пересказываю ей и слышу тревожный голос:
– Немедленно в больницу! Необходимо сделать снимок черепа. В лучшем случае – сотрясение мозга, в худшем – черепно-мозговая травма.
Понимая каким-то чутьем, что Родя спасен и ничего этого уже не надо, пытаюсь отказаться: «Я не могу, в моем положении…» (я на седьмом месяце беременности, на руках маленькая Лида). Врач обещает, что мы всё равно окажемся к утру в больнице с ухудшением состояния сына.
– По крайней мере, не давайте ему есть, можно чуточку воды, – получаю совет на прощанье.
Надо ли говорить, что всю ночь я не спала, бегала к кроватке Роди и слушала, дышит ли он? А утром, обойдя его тарелкой каши, я услышала возмущенный рев. И, махнув рукой, начала кормить сына.
Этим же утром к нам заехал участковый врач, увидев отметку о вызове «Скорой помощи» в журнале. Мне пришлось уже в третий раз пересказывать ужасную историю и выслушивать о моем «неразумном поведении». Хотя элемент чуда врачом был все-таки признан.
– Что же спасло его?
И тут Родечка, вертевшийся у нас под ногами, выбегает из комнаты и возвращается с маленькой иконой святого целителя Пантелеимона своей любимой, с которой он пролежал на кровати эти страшные три часа. Суёт икону врачу.
– Красивое лицо, – задумчиво реагирует наш врач и уходит. Позже, успокоившись, я говорила детям об Ангеле-Хранителе: как он подставляет свои могучие крылья, когда ребенок падает, и спасает от верной смерти.
А еще день спустя, я, стоя как всегда у плиты на кухне, слышу тоненький Родин голосок:
– Прыгай, тебя Ангел поймает!
Придерживая живот, бегу в детскую и вижу на том же самом шкафу маленькую Лидочку (и как забралась?) в полной готовности к прыжку.
