шоколадный Иисус,
Он тает у меня на губах.
Всегда мне шоколадный Иисус
Помогает в моих делах.
Tom Waits48, «Chocolate Jesus».
Перебравшись обратно в Москву, отец Глеб снова стал подрабатывать в издательстве, пока решался вопрос с его назначением. Ходил он в Ленинку подбирать книги для переиздания, заодно и сам образовывался. На многое уже стал смотреть по-другому…
Как-то в библиотечной столовой к нему за стол подсела дама средних лет.
– Вы – батюшка?
– Да.
– Можно с вами поговорить?
– Конечно! – обрадовался отец Глеб. С ним хотят поговорить, как с батюшкой, в Центральной библиотеке страны! Здесь люди образованные, культурные – не то что эти уже надоевшие бабки со своими дурацкими вопросами и пустыми разговорами.
В голове всплыли посиделки с прихожанками на праздники после службы в молитвенном детсаде. Во время унылого застолья батюшка каждый раз пытался заговорить о Евангелии и смысле праздника. Но разговор никогда не клеился то ли потому, что у него не получалось правильно рассказать, то ли прихожанкам, самой молодой из которых было под шестьдесят, всё это было не столь интересно. Говорить же о кормах и отвечать на бесконечные вопросы, вроде: «Кому свечку ставить, батюшка, а то опять муж запил», – молодому священнику было неинтересно, а со временем и тошно.
Но самое страшное случалось потом. Староста, уже после чая, говорила: «Ну что, батюшка, давайте теперь и песни наши деревенские споём!» – и затягивала скрипучим, рвущим нервы голосом с подвываниями: «Вот кто-то с го-о-о-о-ро-чки-и-и спустился-я-я…»
Потом отец Глеб стал сбегать с этих застолий, отговариваясь то срочной поездкой в епархию, то тем, что на соседнем приходе ждёт отец Георгий. Да и вправду не редко уезжал к нему. Шестнадцать километров на велосипеде по лесу – хорошая прогулка.
Как-то поехал он так на Крещенье. Метель, асфальтовую дорогу местами полностью замело, велосипед приходилось то там, то здесь тащить на себе, ветер со снегом обжигали лицо, глаза забивались. «Господи, помилуй! Не повернуть ли, пока далеко не ушёл?» – подумал Глеб, поскользнувшись на подъёме и выронив из рук леденеющий велик. Но в голове снова зазвучало: «Вот кто-то с го-о-о-о-рочки-и-и-и…» – и все сомнения развеялись, как бесовское искушение. Он взвалил на спину велосипед и пошёл дальше занесённой снегом дорогой.
– Батюшка? Вы меня слышите? – прервала его воспоминая соседка по столику, внимательно разглядывая молодого священника. Ей было где-то за тридцать. Симпатичная, но с жёсткими чертами лица и слишком обильным слоем макияжа для Ленинской библиотеки.
– Да, я вас слушаю.
– Понимаете, у меня два высших образования, научная степень скоро будет. Во всём порядок. Предмет свой знаю отлично, не хуже научных руководителей, только они этого не понимают… А мужчину нормального найти не могу. Всё какие-то не такие, недалёкие и неприятные, слишком развязные или глупые,
