с фотографиями подверглись той же манипуляции, что и тексты. В моем телефоне не осталось ни единого снимка Мэтта. У меня все было тщательно рассортировано по альбомам, и тот, что носил название «Мы», где хранились наши снимки, оказался удален, как и тот, что я озаглавила «Мэтт». Я лихорадочно просмотрела остальные папки, выводя на дисплей одно фото за другим, но на них отсутствовала даже его тень.
Рядом с планшетом для чтения лежал мой айпод. То же самое проделали и на нем. Все снимки Мэтта удалили.
Внизу в холодной гостиной я достала из сумки-чехла свой портативный компьютер. У меня была полезная привычка непременно все дублировать, но и здесь тоже поработали на славу. Нужные мне папки оказались пусты. Хотя снимки Кэти, университетских друзей и мои собственные остались нетронутыми. Исчезли наши фото вдвоем, которые Мэтт просил сделать специально, сцены с различных вечеринок и все прочее. Ни единого изображения празднования Рождества или дня рождения. Лучшая часть моей жизни была безвозвратно утрачена. Стерта. Будто четыре последних года я либо провела одна, либо не жила вообще.
И это сделал он сам. Он все у меня забрал.
Я откинулась на диване. Злость болезненно обжигала мне лицо. Почему Мэтт так поступил? Еще можно было понять, зачем он забрал все свои вещи, но для чего понадобилось уничтожать воспоминания? Все его снимки, сообщения исчезли. Не осталось ни одного электронного письма. Не затерялась в шкафу хотя бы одна его футболка, в которых я любила спать, заменяя ими ночные сорочки. В кухне не нашлось бы кружки Мэтта, чтобы подержать ее в руке. Сколько понадобится времени, прежде чем я забуду его лицо, перестану помнить слова, обращенные ко мне?
Внезапно меня словно током ударило. А если Мэтт так же обработал свой телефон, компьютер, стерев из них все мои фотографии? Если я тоже вскоре стану для него лишь смутным воспоминанием из прошлого? Я представила, как он уничтожает меня. С каким выражением лица он удалял образ за образом из четырех последних лет своей жизни? Стирал лицо женщины, которую на словах очень любил. Если бы вдруг Мэтт оказался в тот момент передо мной, я могла бы… Даже не знаю. Я была способна на все.
Вспомнила, что´ он мне говорил, охотно вроде бы общался со мной, зная – отлично зная! – как собирается поступить. Но мне все равно не хотелось бы запомнить его таким. Если бы Мэтт умер, я бы вспоминала только хорошее, те времена, когда мы вместе смеялись, проводили время, сидели рядом на диване, касаясь друг друга, и рассказывали, как каждый из нас провел прошедший день. Мысли о тех минутах стали для меня невыносимыми, окрашивались черной краской, приобретая приметы обмана, разрушавшего все хорошее. И сквозной нитью проходило: он уже тогда все планировал? Тогда все продумывал?
Например, за неделю до его исчезновения мы пошли ужинать в индийский ресторан. Неужели Мэтт знал, что больше никогда не вернется туда? И лежа рядом со мной в постели ночью, испытывал ли облегчение от скорого и желанного избавления от меня?
Это были моменты, когда я постепенно умирала для него, верно? Еще один поцелуй, и меня не станет. Только я об этом даже не догадывалась.
А
