покачивает головой, но поздно. Богатство восклицает:
– Опять за свое! Этот человек служит у меня долгие годы. А до него служил его дядя. Не желаю слышать о нем ничего дурного.
Могущество идет на попятный:
– Я всего-навсего хотел обсудить с ним проект местного закона об огораживании общинных земель.
– Да уж, – замечает дама. – Злосчастный закон. Скажите, есть ли какие-нибудь успехи?
Джентльмен извлекает из саквояжа пачку бумаг, перевязанную красным шнурком, и по приглашению дамы садится рядом с нею на софу. Начинает распутывать им же завязанные узлы. Ах, сколько же несчастий связано этим шнурком! Сколько судеб схвачено этими узлами! Но оставим троицу за их занятием.
Глава 7
Хотя я часто вспоминал о Генриетте, мы со Сьюки больше не ходили вместе в Хафем. Помимо прочих соображений, ее дядюшка в самом деле через несколько дней умер, и ей уже не было смысла туда стремиться.
За прошедшие месяцы (а зима в тот год выдалась ранняя) я заметил, что письма из Лондона сильно расстраивали матушку, хотя чем именно, она не говорила.
Близились Святки, и, возвращаясь домой с вечерних прогулок, мы с матушкой и Сьюки встречали обычно компании христославов – местных мальчишек и музыкантов из церковного оркестра со своими инструментами; обвешанные рождественской зеленью, они ходили из дома в дом (не заглядывали только в наш) и выпрашивали в награду за пение засахаренные фрукты и мелкие монетки.
Однажды поздним утром, за несколько дней до Рождества, щекочущий запах корицы, имбиря и гвоздики заманил меня в кухню, где миссис Белфлауэр терла пряности и взбивала яйца для рождественского пудинга – предназначенного, разумеется, не для ближайшего, а для следующего Рождества. (Судьба распорядилась так, что в первый раз в моей жизни мы ели этот пудинг без нее.)
– Не поможете ли мне замешать в тесто чары? – спросила она, указывая на небольшую кучку монеток и мелких предметов на столе.
– Хорошо, – отозвался я без особого восторга, хотя в прежние годы обожал это занятие; теперь же я немного из этого вырос.
– Помните, нужно загадать желание? Но только одно. И никому о нем не рассказывать, а то не исполнится.
– Ну да, помню. Но вот что, миссис Белфлауэр, не могли бы вы сейчас досказать мне ту историю?
– Какую, голубчик?
– О том, как Момпессоны обманом завладели землями семьи Хаффам. – Увидев в ее глазах недоумение, я добавил: – Помните, Джемми Хаффам оставил без наследства собственного сына, Джона?
– Вот теперь вспоминаю, голубчик. Вот только приведите мне на ум, докуда я дошла?
– Джемми должен был убить своего отца, потому что взял деньги взаймы у Старого Ника.
– Ага, помню-помню. Так вот, когда Джемми явился к нему за деньгами, Старый Ник говорит: «А что дашь в залог?» И Джемми в ответ: «Разве что свою душу». «Беру, – говорит Ник, – но только ты еще человек молодой, ждать мне придется, глядишь, лет пятьдесят, поэтому придется тебе добавить, а иначе
