стайка маленьких полуголых ребятишек. Они теснились вокруг меня и Сьюки, залезали ей в карманы, а она с улыбкой их отталкивала. Полутьма в комнате объяснялась тем, что два крохотных окошка – не более чем дырки в растрескавшейся от старости фахверковой стене – были заткнуты тряпками, и еще тем, что дым от очага, где тлели сухие лепешки навоза, шел обратно в жилое помещение.
– Пошли прочь. – Сьюки схватила одного из малышей и отцепила его пальцы от моего сюртука. – Оставьте молодого джентльмена в покое.
– Где оно, Сьюки? – захныкали дети. – Что ты нам принесла? Где оно?
– Сейчас-сейчас. – Она взглянула на меня. – Из-за вас нам повернуться негде.
Она взяла меня за руку и подвела к очагу. Тут нам навстречу шагнула, прихрамывая, старая женщина, которую я раньше не заметил.
– Это мастер Джонни, – проговорила Сьюки. – Посиди с ним, пока я разберусь с мелюзгой.
Старая женщина улыбнулась, выдав, что во рту у нее сохранилось всего три зуба, схватила меня за руку и повела к единственному предмету мебели, который я обнаружил в комнате, а именно к ветхому старому стулу перед очагом.
– Благослови вас Бог, молодой господин, – произнесла она, – и вашу милую матушку; если б не она, не знаю, что с нами бы и стало. Подсаживайтесь к огню, на улице собачий холод.
Я подсел к огню и смог наконец осмотреться. Весь домик состоял из одного помещения, размером приблизительно с нашу общую комнату, пол был сделан из утоптанной глины, поперек проходила канавка. Потолка не было, над головой у нас зияли голые балки, служившие насестом для домашней птицы, а над ними виднелась растрепанная, заросшая паутиной солома.
Старуха стояла со мною рядом, улыбалась и кивала.
– Простите, огонь не жаркий. Эймос отправился в общинный лес за растопкой.
– Мы его встретили, он предупреждал, что припозднится, – вмешалась Сьюки. – Он стоял у гостиницы, держал лошадей одного джентльмена.
Я увидел, как она вынула из кармана какое-то лакомство, разломала на кусочки и отдала младшим братьям и сестрам, которые жадно на него набросились. Перехватив мой взгляд, она слегка покраснела и отвела глаза в сторону.
– Не хотите ли чашку молока, мастер? – спросила старуха. – Это от нашей коровки, мы пасем ее на общинных землях.
Стараясь по возможности не раскрывать рот, я помотал головой.
– Побереги кусочек для Гарри, матушка. – Сьюки вложила что-то ей в руку.
Так это была ее мать! А я принял ее за двоюродную бабушку Сьюки.
– Останешься, дождешься тетушки? – спросила старуха.
– Нет, нам с мастером Джонни пора, – ответила Сьюки, к моему облегчению.
Я встал и, с неприличной быстротой попрощавшись, направился к двери. По дороге я заметил в руке одной особенно грязной девочки что-то очень похожее на миндальный торт, который мы с матушкой ели за чаем и половину оставили.
Снаружи я обратился лицом к холодному
