у меня его никогда не было.
– Убирайся прочь со своим бесстыдством! – крикнула Биссетт.
Словно бы не слыша ее, незнакомец обратился к ма-тушке:
– Что скажете, миссис Пимлотт? Не найдете ли для меня пенни-другого?
– Глупости, мистер Пимлотт – это садовник, – воскликнул я. – А наша фамилия – Мелламфи.
– Так как же, миссис Мелламфи, окажете мне милость?
– Я… боюсь, у меня нет с собой денег.
Произнося это, матушка нервно коснулась серебряного цилиндрика, который всегда носила на цепочке-поясе; там она держала ключи. Я заметил, что большие глаза незнакомца испытующе проследили за ее движением.
– А здесь что, – указал он, – тоже ничего нет?
Она впервые взглянула на него с тревогой и замотала головой.
– Ни гроша во всем доме? Даже пары медяков?
Не спуская с него глаз, матушка сказала:
– Биссетт, не принесете ли мне шестипенсовик с письменного стола?
– Нет, мэм, – решительно отозвалась няня. – Покуда тут этот бездельник, я вас и мастера Джонни из виду не выпущу.
– Думаю, мы должны ему помочь, няня. Так будет лучше.
– Проявите милосердие, госпожа, – нахально вставил бродяга, обращаясь к Биссетт.
– Милосердие для тех, кто его заслуживает, а у тебя на лице написано, что по тебе плачет виселица; готова поручиться, с законом ты не в ладах. Если я куда пойду, то за констеблем, тогда и посмотрим, что ты за птица.
– Чтоб тебя, старая карга, да что ты суешься! – вскричал бродяга, враз сбросив маску благодушия.
С ругательством он шагнул вперед, поднял трость и положил руку на ворота, словно собираясь их открыть. Матушка вскрикнула и отступила, я же ринулся к воротам, чтобы отстоять свои владения.
– Посмейте только войти! Я вас с ног собью, сяду сверху и буду сидеть, пока не придет мистер Пимлотт.
Бродяга опустил на меня хмурый взгляд, а матушка с няней бросились ко мне, чтобы оттащить от ворот. Но когда бродяга поднял глаза на них, его губы растянулись в улыбке, которая напугала меня еще больше, чем прежняя гримаса.
– Вы ведь не подумали, что я собираюсь войти, не подумали? Что я, дурак, что ли, закон нарушать.
– Я побегу за констеблем, мэм, а вы заберите мальчика в дом, – задыхаясь, выговорила Биссетт.
– Не трудитесь, – бросил незнакомец. – Доброго вам дня, миссис Мелламфи, – добавил он, передернул плечами и быстро зашагал по дороге.
Матушка опустилась на колени и крепко-крепко меня обняла.
– Ты такой храбрец, Джонни. – Она целовала меня, плакала и смеялась одновременно. – Но не нужно было так делать, не нужно.
– Пусть бы только вошел, я бы так его пугнул, что он бы стрелой вылетел, – похвастался я.
Поверх ее плеча, через массу золотистых локонов, я наблюдал, как незнакомец удалялся странной прыгающей походкой, необычно ссутулив плечи.
