надо.
– Угу, – мычит, не открывая глаз. – Можно я здесь посижу?
– Конечно! Я один. Дай ключи.
Когда возвращаюсь с продуктами и выпивкой, меня оглушает звучащая в квартире музыка. Прохожу на кухню, ставлю мешок и заглядываю в комнату к Ваньке. Он продолжает сидеть с закрытыми глазами, слегка подаваясь навстречу звукам из колонок. Только скорбная гримаса застыла на губах. Понимаю, что мешать не надо. Потерплю…
Иду на кухню снова. Начинаю разбирать мешок.
А музыка такая, какой я никогда в своей жизни не слышал. Против моей воли она начинает вползать в сознание, вытесняя оттуда всё другое, к ней не относящееся. Я уже слушаю её! Этот безудержный трагизм, выражаемый и голосами певцов, и хором, и оркестром плющит мне мозги! Но мне от этого не оторваться! Я хочу, чтобы это продолжалось! Как под огромной тяжестью, опускаюсь на кухонный табурет. Ловлю себя на том, что моё тело даже резонирует в такт этим звукам… будто я сам часть оркестра или хора. Это и невыносимо, и, как раньше говорили, упоительно. Нащупываю в кармане пачку сигарет, трясу пепел в какое-то блюдце… А музыка выносит мне мой бедный мозг. Вот и слёзы потекли… Сигарета промокла…
Под затылком твердеет стенка. В блюдце окурки… Не могу себя заставить встать и открыть окно. Такое впечатление, что сейчас любое движение будет предательством этой великой музыки…
– Саш… Ты что? – Ванька прижимает мою голову мокрым лицом к животу. – Саш… Не надо… Ну не надо, Сашенька…
Встаю и обнимаю его. Теперь мои слёзы текут на его сухое лицо.
– Что это было? – спрашиваю шёпотом.
– Это реквием Верди. Я очень люблю музыку. Опять же спасибо бабушке…
– Это… – пытаюсь подобрать слова, а они не подбираются. – Это жуткая, прекрасная и какая-то… выворачивающая музыка. Она меня раздавила…
– Саш… Тебе надо выпить. Я не мог предположить, что на тебя так подействует. – он открывает бутылку и наливает понемногу в два стакана. – Помянем?
– Да… Пусть ей земля будет пухом…
От водки становится легче. Зажёвываем купленной нарезкой прямо из обёртки.
– Нам придётся остаться здесь, – виновато говорю я. – Я ведь пьяный…
– Знаешь, я даже хотел тебя об этом попросить…
Спим, прижавшись друг к другу, на старой кровати в Ванькиной комнате. Ванька так в меня вцепился! А может, наоборот – надо мне за него цепляться?
Ходим по торговому центру. Я рад: могу наконец Ваньку одеть. Хватит ему старьё носить! Купили джинсы и ботинки. Оказывается, раньше всю зиму в кроссовках ходил.
– Сашка, ты на мне разоришься, – шипит он мне на ухо, когда мы заворачиваем к зимним курткам.
– Это не твоё дело! Давай меряй!
Куртка вроде неплохая, и сидит на нём хорошо.
– Тепло-то как! – бормочет Ванька, блаженно улыбаясь. – Балдею…
– Вот и балдей, – удовлетворённо говорю я. – Ещё свитерок тебе сообразим.
– Саш… У меня же есть
