ресницами, всегда с безупречным маникюром, благоухающая «О-де-Суар». Люси, с ее искусственной красотой, была даже привлекательна для определенного типа мужчин. Загадкой оставалось, сколько ей лет – тридцать пять или пятьдесят пять; при виде ее натянутого, гладкого лица можно было предположить как первое, так и второе. Сама Люцина за все сокровища мира не раскрыла бы этого секрета – и подобная скрытность невольно наталкивала на мысль, что ей все же ближе к пятидесяти, чем к тридцати.
– Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает, а я ощущаю себя на восемнадцать, – говорила она.
Уже долгие годы пребывающая в гуще литературной среды, долгие годы профессионально активная, она могла похвастать множеством успехов своих подопечных авторов, но с тех пор, как начала сотрудничать с Сабиной, сосредоточилась главным образом на ней – на этой «золотой жиле», как сама же ее прозвала. Люцина имела дальние родственные связи с варшавской аристократией и в то же время отлично ориентировалась в журналистских кругах. Идеальный агент. Она и сама так о себе думала.
Сегодня, одетая в красивое трикотажное платье бутылочно-зеленого цвета, идеально оттенявшее рыжий огонь ее крашеных волос, Люцина ждала Сабину в кафе не одна: с ней был бизнесмен, с которым она познакомилась в прошлое воскресенье на скачках в Мазурии.
– Познакомьтесь. Соня, это Людвик, мой новый знакомый, он занимается, кроме всего прочего, посредничеством на рынке недвижимости. Людвик, это известнейшая польская писательница Соня Гепперт, моя подопечная.
Галантно поклонившись, Людвик заявил, что уже уходит. Сабина была ему за это признательна. Болтать с Люси о рабочих делах в присутствии ее нового любовника было как минимум неловко.
Холеный мужчина чмокнул Люси в щеку и попрощался.
– У вас что-то серьезное? – проводила его взглядом Сабина. Выглядел он хорошо, хотя был уже немолод.
– Расслабься, – махнула рукой Люцина. – Он ненормальный.
– Интересно, – Сабина принялась осматриваться в поисках одного из пресыщенных жизнью официантов. – Почему это он ненормальный?
Агентша вдохнула побольше воздуха и сказала, понизив голос:
– Ты ведь меня знаешь… Тебе известно, что я открыта для экспериментов, но… Короче говоря, его фантазии – это слишком даже для меня.
– Что-что? – со сдавленным смешком переспросила Сабина.
– Ну, просто я не вижу себя в этом треугольнике, и все тут. Не то чтобы я была принципиально против треугольников – ты же меня знаешь… но на этот раз я пас. Не смогу я жить одной эротической коммуной с собственной бывшей клиенткой. Увы, Людвика тянет к этой графоманке Малашинской…
Сабина, вспомнив физиономию Малашинской, автора скверных психологических книжонок, прыснула со смеху.
– Люцина, мне бы твои проблемы… Эй! Эй! Официант! – Она поспешно подняла руку и крикнула в сторону дефилирующего где-то в отдалении гарсона, но опоздала –
