в этот день выступал на телевидении в политической передаче. У Анджея было к нему какое-то животрепещущее дело, и он хотел пообщаться с чиновником в неформальной обстановке.
– Ты встречаешься с вице-министром на телестудии, чтобы избежать свидетелей? – не удержалась от сарказма Сабина.
Порой она не могла понять, как вообще Анджею могли доверить более-менее ответственный пост. Впрочем, ответа ждать она не стала – жаль было тратить время на несущественные вопросы – и без обиняков перешла к сути.
– Анджей, я считаю, мы должны разрешить Руже уехать.
Муж, часто моргая, всматривался в ее лицо.
– Сабинка, мне кажется, на тебя что-то нашло в последнее время. Ты ведешь себя как минимум странно. И решения принимаешь непонятные…
Он говорил, а в Сабине все вскипало.
– Не тебе судить, как я себя веду. – От повышения голоса ее удержало только присутствие сидящих поблизости людей. Спору нет, это было несправедливо, но какую-то часть своей обиды за унижения после злополучного телевыступления она направила на Анджея: именно он, по ее мнению, утопил ее окончательно. И неважно, что сделал он это ненамеренно, – важно, что это было глупо, а терпимость к глупости у Сабины была исключительно низкая. – Между нами все кончено, я тебе уже сказала. У тебя нет права комментировать мои поступки.
Анджей подавился белым шоколадом с клюквой.
– Ну чего ты так, Сабинка… Ведь я… как раз об этом и говорю. Ты… как будто не ты…
– Наоборот. Я только начинаю быть собой.
Муж кивал, явно не веря в то, что слышал.
– Знаю, у тебя сейчас тяжелый момент. Но это пройдет, милая. Все утрясется. Это буря в стакане воды…
Его успокаивающий голос подействовал на Сабину, точно красная тряпка на быка.
– Последнее, чего я сейчас жду, – это чтобы ты утешал меня. Не для того мы встретились. Бракоразводный иск почти готов, я подаю его через несколько дней.
Сабина вовсе не собиралась так на него нападать, она действительно хотела спокойно поговорить насчет Ружи, обдумать вдвоем, как реагировать на ее планы. Но Анджей, как обычно, вывел ее из равновесия. Он был таким беспомощным, так ее раздражал… И чем большим тюфяком был он, тем стервознее становилась она. Он сам подставлялся.
У Анджея на лице было написано отчаяние человека, у которого тайфун только что с корнем вырвал дом.
– Сабинка, нет! – Его сдавленный крик снова привлек внимание сидящих за соседними столиками. – Ты не можешь так поступить!
Сабине показалось, что кто-то хочет исподтишка сфотографировать их телефоном, и передвинула стул так, чтобы сидеть спиной к залу.
– Анджей, пожалуйста, держи себя в руках. Не веди себя как баба. Неужели и впрямь обязательно делать из всего такую большущую драму?
У него трясся подбородок.
– Милая,
