за волосы. Она не дышала. Тогда он взвалил ее на плечо и пошел к реке, чтобы бросить ее туда. Вдруг изо рта у нее полилась грязь, она застонала. Он уложил ее под деревом, сел и задумался. Нести два кувшина было тяжело. Ждать, пока замарашка оживет и наберется сил у этого вонючего места – долго. Тяжело или долго? Он уже выбрал тяжело, когда она попросила пить. Царевич удивился. Ведь только что напилась грязи! Но сходил к реке, принес кувшин воды. Она попила и снова из нее полилась грязь.
Царевич вздохнул, поел персиков и лег спать. Когда проснулся, около замарашки было озеро грязи, кувшин был пуст, а она снова попросила воды. Царевичу стало даже интересно, чем все кончится. Три дня лилась грязь из замарашки, на четвертый день она встала и, шатаясь, пошла к реке. Царевич хотел удержать ее, ведь получалось, что будет и долго, и тяжело! Но он пожалел ее. Ему самому иногда хотелось броситься в эту реку.
Но замарашка не стала входить в воду. Она сняла с себя рубаху и шальвары, негнущиеся от грязи и пустила их по течению. Сидя на корточках, она долго смотрела, как они плывут. Наконец они подпрыгнули на камнях и кувырком полетели в бездну.
Она засмеялась. Как будто тонкие бокалы, по-разному наполненные вином, тихо зазвенели друг о друга. Потом замарашка начала ладонями бросать на себя воду. И грязь, которая стекала с нее, превращалась в зеленую молодую травку. Тело, сначала бывшее черным, стало коричневым, затем матовым, белым, а она все бросала и бросала воду. У ног ее скоро вырос густой ковер травы, а тело начало сверкать. Скоро царевичу стало больно смотреть на нее – да еще и солнце блестело в реке. Он отвернулся. Когда повернулся снова, то сверкание пропало, и тело было таким чистым, белым и, где надо, розовым, волосы стали так густы и волнисты, глаза стали так глубоки, так сверкали белки, так ногти блестели, что царевич от странной симпатии вдруг обессилел и сел. А замарашка засмеялась и бросила в него горсть воды. Вода попала на плечо, которое он испачкал грязью, когда вытаскивал ее за волосы, и плечо его стало серебряным.
Поэтому и сказка называется «Серебряное плечо».
Подвешенные на тросе
Конечно, случается тоже. Пока вместе живем. Хотя и спутниковая антенна, и собачки в жилетках, и дверь из прокатного стана, а иногда нос к носу. Особенно в лифте.
На третьем этаже в однокомнатной из левого кармана такой неудачник. Жена ушла к маме с папой, ему тридцать. Тридцать лет, а у него четыре вертикальные морщины: на лбу и сбоку от скорбящего рта. Правда, бритый, чистенький, глаженый воротник. Но без работы. Уныло ходит, не решаясь вступить в жизнь. Жизнь не столько ледяная, сколько помойная. Бывают брезгливцы.
В марте в панельном доме холодней, чем снаружи. Неудачник Леонард вызвал лифт на борьбу за существование, тот гуднул, поперся вверх. Леонард хотел было уйти по черной лестнице, но дождался.
Ах! А там в облаке духов некая Анастасия, как оказалось в дальнейшем. На ней алый халат, отороченный черным газом,
