И деньги останутся.
– Может быть когда-нибудь и продам. А сейчас не до того мне. И, знаешь, мне совсем не мешает, что квартира такая… старомодная. Уютно здесь. И интересно, как в пещере с сокровищами. Я тут и безделушки всякие нашла, и фотографии старые, где папа маленький, и где тётя Тая молодая совсем. Знаешь, мы с ней молодой похожи очень! И глаза, и овал лица, и фигура… Я и письма нашла от её профессора, почитала, не удержалась. Майка, какая же там любовь – сердце переворачивается!
Ритка мечтательно вздохнула, и Майка покивала, примерно представляя, о чём сейчас думает подруга. А Ритка думала о красоте. О своей внешности, с которой, как она считала, ей не очень повезло. С лицом ещё можно смириться – пусть не суперкрасавица, но ничего так, миловидная. Рот небольшой, чётко очерченный, глаза, если подкрасить, очень даже выразительные. Кожа, опять же, чистая, матовая, не нужны ни пудра, ни тональный крем. Но вот фигуру свою Ритка принять решительно не могла. Девушка-гитара какая-то! Плечи покатые, попа большая, пока юбки-брюки подберёшь, намучаешься: то в талии широко, то в бёдрах узко. Разве такие формы нынче в моде? И тюменский Павлик-зануда, который весь их годичный роман намекал, что неплохо бы ей последить за фигурой, и рязанский Гришка, так резко оборвавший их отношения, только подтвердили то, что Рита и без них знала: она не красавица. И если заметит её какой мужик – можно считать, что ей повезло.
А тут, прочитав письма от тётиного профессора – нежные, теплые, искренние – Ритка вдруг подумала, что и Пашка, и Гришка – не её мужчины были. А когда встретится её – будут и у неё такие письма. И такие чувства. Она ещё раз вздохнула, возвращаясь мыслями к столу, и сказала:
–Мне тепло в этой квартире, душевно, понимаешь? Почти как у нас дома в Тюмени было. Такое дороже всяких денег! Кстати, о деньгах!
Ритка поднялась, ушла в комнату, порылась в ящике секретера и вернулась с пачкой тысячерублевок в руках.
– Вот, возвращаю свой долг. С процентами!
– Ты что, очумела? – отшатнулась Майка. – Какие ещё проценты? Я тебе, как подруге, денег дала, а ты – проценты! Ошалела, что ли, после этих своих кредитов?
– Май, погоди! Ну что ты, в самом деле! Я в том смысле, что ты мне одолжила пятисотками, а я возвращаю тебе тысячными. Вот, держи!
Она протянула деньги, подруга взяла.
– А тебе они точно не нужны?
– У меня осталось кое-что от продажи маминой квартиры. И зарабатывать я теперь хорошо буду. И командировочные мне дали. Бери.
Майка спрятала купюры в сумочку и собралась о чём-то спросить, даже вдох сделала, но не успела. В дверь позвонили и отвлекли.
В дверях стояла Тамарочка с кипой золотистых блинов на плоской тарелке.
– Ритусик, здравствуй, дорогая! А я к тебе на огонёк! Можно? Блинов напекла гору, одной есть тоскливо, мой Толик-паразит звонил, что не приедет сегодня. Поможешь с блинами-то?
«Ой, не ко времени она! Ну да ладно, не хлопать же перед ней дверью!» – мысленно поморщилась Рита и пригласила:
– Проходи,
