всё время. А потом разревелась, обняв подругу и причитая: «Ритка, ну как же так, ну что же делать-то теперь, а?» А та гладила Майку по голове напряжённой рукой и успокаивала: «Ничего, ничего, я справляюсь. И Мария Сергеевна мне помогает!» Не могла она тогда реветь вместе с Майкой. Если бы разревелась, растеклась бы мокрой лужею, то вряд ли удалось бы ей собраться обратно. Майка, видно, что-то такое почувствовала, потому что быстро прекратила реветь и, пошмыгивая распухшим носом, вручила Рите толстенькую пачку пятисоток: «Вот, на лекарства. Я премию получила за последние исследования. И не вздумай отказываться». Рита и не вздумала. Долгая болезнь матери сожрала все их тюменские накопления, и она уже влезла в долги, взяв в местном банке грабительский кредит под сорок процентов годовых.
– Слушай, повезло всё-таки тебе с этой квартирой, правда? – сказала Майка сонным уже голосом.
– Да, повезло. Я и не мечтала, что буду в центре Москвы жить. Может, после своих джунглей поживешь у меня хоть немного? – спросила Рита.
– Да не вопрос, – пробормотала подруга и затихла. Заснула, наверное. А Ритка так и не заснула. Она вспоминала родителей и чувствовала, что сегодняшний Майкин визит будто расшатал в ней какую-то плотину, и что теперь она сможет вспоминать отца и думать о маме без чувства безвозвратной, окончательной, неисправимой потери.
**
Ритка так и проворочалась, отсчитывая далёкие удары курантов, пока к ним не присоединился звонок будильника. Потом хлопотала с ранним завтраком, вызывала для Майки такси («Буду я ещё до Шереметьево на всяких метро-автобусах добираться! Опоздаю на самолёт – вся экономия боком выйдет!»), потом сама собиралась, наспех кидая в сумку всё, что не успела собрать вчера, отвлечённая Майкиным визитом. Самой Ритке платить за такси восемьсот рублей было жаль, поэтому она вышла из дома в восемь, за четыре часа до вылета, добралась в метро до «Павелецкой», потом ехала в скоростной электричке до Домодедово – надо было успеть заранее, билеты-то у неё! Потом встречала шефа, потом проходила регистрацию. И только потом расслабилась. Всё, успела!
– Рита, до посадки еще больше часа, я предлагаю сходить в кафе, перекусить, – сказал шеф. Произнёс первую фразу за всё время, если не считать «здравствуйте» и «пойдёмте».
– Пойдёмте, – отозвалась Рита. Есть действительно хотелось.
Они зашли в какую-то выгородку: часть зала была обнесена забором-плетнем, поверху натыканы пластмассовые подсолнухи и пара крынок. Внутри – несколько столиков, в углу – телега с горшками и тарелками. В тарелки горкой навалены всякие салаты-винегреты. Какой-то пожилой господин накладывал себе из горшка варёный картофель.
К столику подскочил официант, одетый в косоворотку, эдакий добрый молодец. И положил перед ними две папочки в обложках, оформленных под бересту:
– Пожалуйста, меню!
– Рита, вы хотите заказать что-нибудь горячее? – спросил шеф. – Или предпочтёте телегу?
– Телегу? –
