озеро хмурится, рябит.
– Фантазерка милая! Жить до ста, вот о чем сон. Умрем глубокими старцами в окружении детей, внуков, правнуков и праправнуков.
– Не знаю, что лучше: старость или смерть.
– Ты не состаришься.
– Если умру, сожги мое тело по обряду далёких предков, часть пепла развей, горсть схорони в озере, и малую толику, любимый, возьми себе. Приходи сюда в годовщину, и щепотку бросай в костер: тогда я буду говорить с тобой, являться зверем смирным и есть с руки. Закончится пепел, явится избавление от боли. Пусть пройдет два, нет, три года. Потом начнешь жить с начала, женишься, родишь детей.
Семен передернул плечами:
– Мороз по коже от видений. Лучше поцелуй своего единственного. Смерти нет, пока мы вместе, помни. Посмотри на меня: кого видишь? Деревенского недотёпу, который готов развесить уши на всякую небылицу. А ты и рада стараться, однако признайся, специально выдумала, напугать хотела.
– Конечно, – Аэлита засмеялась, – идем чернику есть, с куста ягода слаще. Давай, у кого синее губы, тот победил!
– Идет!
– Только смотри под ноги, гадюк немерено.
Взявшись за руки, побежали в лесок, а там ягод – греби лопатой. Крупные, солнцем слащенные, чистый мед.
– Экая быстрина, не угнаться за тобой, моя любушка!
– Сдавайся!
– Сдаюсь! – Семен шутливо поднял руки.
– Дёшево хочешь отделаться, ложись ничком, проси пощады!
Семен лег на спину, хохоча и щурясь от пронзительного ощущения счастья:
– Пощади раба, великая царица!
Аэлита ступила ногой ему на грудь:
– Казнить через отрубание головы!
– Головы нельзя, смилуйся, матушка царица! Чем я буду есть?
Аэлита засмеялась, убрала ногу:
– Ладно, иди ко мне, негодник!
Два дня пролетели, как миг. Безоблачное счастье Семёна нарушали только мысли о предстоящем объяснении с матерью и Натальей.
Он купил билет на поезд с учетом работы, предложенной Парфёном. Крышу сделали за три дня, и четвертый он целиком провел с любимой.
Рано утром Семен вышел из дому, торопясь на вторую утреннюю электричку, что идёт в семь с копейками. Аэлита ждала у калитки: с другом и тетей Женей простился дома, и последняя смотрела на него из окошка, задумчиво подперев рукой подбородок. Рюкзак за плечами был лёгким, хотя мама Парфёна положила еду в дорогу.
Аэлита выглядела усталой, но храбро улыбалась:
– Привет, Сеня! Как спалось?
Сеня пожал плечами:
– Сама то, вижу, вовсе не спала, вид умученный.
– Ничего, уедешь, отосплюсь.
Семён обнял её за плечи:
– Обещай, что не будешь много думать: моё дело разобраться с Натальей, а твое – ждать.
Аэлита кивнула с печальным выражением лица.
– Ну
