ей становилось. Каждый дом – это целая история, это люди, которых уже нет. Ее память бережно сохранила все детали, все лица, каждый день прожитый здесь. Вот в этом, некогда желтом доме, жила Оля и ее семь детей. Четверых она родила до войны, а троих после. Ее муж погиб во время первой мировой, немного погоревав, она вышла замуж за молодого коммуниста присланного как поговаривали из самой столицы.
В доме через дорогу жил Савелий и Агриппина. Пожилая, бездетная пара. Местный коммунист первым делом пытался их раскулачить, но получив тумаков от своей жены, успокоился. Савелий, был мудрым рассудительным стариком. К нему за советом шла вся деревня. Он умел внимательно слушать, поглаживая свою длинную седую бороду. Ответы его всегда были просты и лаконичны, в них каждый раз открывалась истина. Жена его, Агриппина, была аккуратной старушкой, не многословной, как и ее муж, но что-то неописуемо доброе исходило от них двоих.
Здесь жили Павел и Катерина, а вот и их клены, из которых каждый год, они умудрялись собрать сладкий, как мед сок.
Она часами могла кружить между остатками домов, заборов и амбаров. Воспоминания оживали одно за другим. Ели уловимый звук музыки вернул ее в реальность. Прислушавшись, она пошла на зов. В скором времени увидев источник. На обочине дороги стояла машина, из которой на всю мощь вырывались гитарные рифы. Она не стала подходить близко, уселась на завалинке, вытащила урну из рюкзака и стала ждать. Музыка умолкла. Высокий, широкоплечий мужчина вышел и направился к ней.
– Машка? – заорал он. – Ты ли это?
– Как видишь.
Мужчина завалился рядом с ней. Погладил урну и тут же добавил:
– День добрый, Теодор!
Он несколько раз окинул ее взглядом, а потом спросил:
– Давно поменяла тело?
– Десять лет назад.
– Я вижу, у тебя вкус не меняется. Все тела похожи.
– Знаешь, Платон, хочу быть ближе к оригиналу. Мне нравилось мое тело, когда я была человеком…
– Можно подумать ты сейчас не человек, – он, перебил ее.
– Нет, мы с тобой не люди! Мы паразиты!– резко возражала незнакомка.
Он ничего не сказал, лишь только с недоумением посмотрел на нее.
– Ну, как это назвать? – продолжила девушка. – Мы занимаем одно тело, а когда оно изнашивается, переходим в другое. Мы убиваем людей.
– Ой, не надо! – запротестовал Платон. – Мне не нравятся твои мысли. У Теодора были, точно такие же! А теперь, где он? – обхватив урну обеими руками, сам себе ответил. – Правильно: в урне!
– Он сделал правильно!
– Что правильно? На него снизошел божий дар! Он был бессмертен, – раздраженно говорил Платон.
Они умолкли. Оба понимали, что обстановка напряжена. Он злился на нее, зато, что потерял давнего друга, а она на него, зато, что прожив, более двух тысяч лет, он не понимает, что жизнь – абсурдна.
– Зачем
