так, для лёгкого сугрева, взяли. И Сашуля, посерьёзнев, глянул на коллегу своего:
– А что же о проколе ничего не скажешь? Почему я от сексотов раньше узнаю про то, о чём ты первым информировать мгновенно должен?
– А когда бы я успел поведать про прокол, в командировке, что ли? Может, было мне к радистам надо обратиться, передали чтобы по КВ? По телефону, может, было надобно открытым текстом напрямую рубануть, Сашуля, поскорей скроили лапти дабы? Мы ж как раз в командировке были. Ты – сперва, и следом – я. Уж месяц как не виделись, как бизнес чахнет.
– Ну, рассказывай.
– Так слушай. Помнишь спирт коньячный, мы что брали как-то в По у сторожа Хамида-деда?
– Помню. После улетел я сразу.
– Оказался этот спирт отравой. Не узнай о том бабуля раньше, отравилась бы в составе полном свадьба целая, едрёна мама.
– Ничего себе! Чеченец, что ли, развести вдруг захотел на деньги. Неразумно. Он ведь знал, проблемы наши полностью назад вернутся, повязали б за потраву коли.
– Он, всего скорей, ошибся просто. Только чёрт его мамашу знает. Может, так за Шамиля обиду между делом вымещает хитро?
– Может. Только не тяни с рассказом.
– Ну так вот: ты улетел лишь только, и ко мне под вечерок приходит старушенция, которой спирт тот двести литров только что продали. Плачет бабушка, горюет: «Что ж вы, – причитает, – так меня, ребята, подвели – всучили дрянь-отраву? Свадьбу чуть не потравила к чёрту. Хорошо, хлебнул дедок намедни да конёчки не отбросил было».
Рассказала мне старушка, значит, о страстях тех, ну а я же, олух, веря твёрдо, что не мог чеченец дать отравы, говорю бабуле: «Плакать брось. Того не стоит дело. Спирт отравлен коль – вернём деньжонки. Только быть того никак не может. То дедок твой хватанул, наверно, больше меры, или, может, даже аллергия у него к напитку. Мы проверим, – говорю, – давайте на подопытных моих гвардейцах, приведу их вечерочком завтра. Дай им вволю газануть, что выпьют, всё как есть верну с додачей крепкой, с компенсацией, само собою, за закуску – ставь чего получше. И увидишь всё сама конкретно».
Успокоилась. Ушла старушка. Ну а я своим гвардейцам утром объявляю: «Кто нажраться хочет на халяву и, притом, от пуза?».
Никого не оказалось против. И под вечер экипажем полным всем техническим рванули к бабке дегустировать продукт чеченский, был уверен как в себе в котором.
В Лихоборовскую войско наше лихо прибыло, туда, где жили старики в хорошем доме справном, и конкретно приступили к делу: за обставленным столом уселись да по стопке для начала сразу. Алкоголь как алкоголь. Все живы. Только Женя Голоконь чего-то кочевряжиться вдруг начал: «Братцы, – говорит, – я не могу помалу первый раз, меня канудит эдак. Я стакашечку одну хотел бы пропустить ещё, а то же как-то и ни в жопе, и ни в роте будто». Кто мог против быть? Никто, конечно. Для того и приезжали, чтобы пить да кушать на халяву вволю.
Голоконьчик тут и рад стараться. Шарахнул ещё один стопарик и довольным стал, хотел уж было закусить, да вот не вышло
