было безраздельно отдано ей. Энки был растроган и заметил, что мрачный Чжу Ба Цзе тоже посмеивается про себя.
Девочка очень ловко справлялась с частями старинного, освящённого войнами оружия, но в одном случае работа застопорилась – девочка совершенно спокойно выковыривала какую-то чушь из другой чуши – пока конферансье с улыбкой не сказал: не надо… там заедает…
Царский первенец ухмыльнулся, не придавая происшедшему никакого символического значения, иначе придётся с утра до вечера ржать. Так и в коня можно превратиться.
Энки возблагодарил Бога за то, что родился вовремя – кровавая жатва кончилась до того, как он приблизился к тому возрасту, когда юношу полагалось вписать в список смертников. Он не сомневался, что Ану отправил бы обоих сыновей на бойню.
Конечно, Энлиль был бы счастлив. Энки представил себе брата на белом боевом жеребце, хвост дыбом, и себя – его бы, конечно, сплавили в пехоту, чтобы проучить.
Девочка справилась с автоматом, положила его со стуком и объявила тоненьким голосом, что задание её выполнено, автомат разобран.
Затем был вызван мальчик, который должен был Собрать Автомат. Энки на минуту потерял интерес к действу.
Без единого просвета серый и рождающий волнение свет накрывал куполом внутренний дворик, как потешные капюшончики накрывали головы детей. Две невысокие пальмы с растопыренными пальцами на ветках казались Энки внимательно наблюдающими за сценой.
Учительницы, сторожившие детей, делали своё дело виртуозно.
Одна из них – с круглым лицом в скобках пшеничных волос – то и дело переставляла мальчиков из первой шеренги зрителей. То, как она варьировала их расположение, рифмовалось с манёврами на сцене, и её безошибочное чутье на шалость вызвало одобрение Энки.
– Хороший солдат будет, – с почтительной улыбкой шепнул он, вытаскивая за воротник маленького разгильдяя, с высунутым языком приклеивавшего к спине переднего зрителя бумажку.
Она озабоченно поблагодарила взглядом. Энки отошёл.
Снова за кустами пустили музыку, но на сей раз она не нашла отклика во внутренних органах Энки. Выдающийся по бездарности текст отбил у композитора охоту возиться с биением собственного сердца.
Флаг вдруг начал двигаться на ветру. Отражение флага в окне третьего этажа очень взволновало Энки, оставшегося жестоко равнодушным к этой музыкальной требухе.
Все пристально смотрели на сцену. Неожиданно Энки увидел новых зрителей.
Четверо голубей, возбуждённых музыкой и ощущением праздника, высадились на подоконники третьего этажа. Они наслаждались гармонией звуковых волн, и Энки сразу простил создателей песни.
Голубица отсела от прочих на соседний карниз, как видно, это было в её привычках, отметил Энки. У неё была длинная шея и одно крыло белое. Один из оставшихся перебрался
