жалость.
– Спасибо, что согласились принять меня. Здравствуйте! – кое-как выдавил из себя молодой человек и слегка склонил голову в приветствии.
– Виделись уже. Говори, зачем пришёл или проваливай. Мне сейчас не до тебя.
– Это она меня к вам послала, чтобы…
– Врёшь! А будешь и дальше врать, выгоню прочь!
– Она действительно меня не посылала, – сказал, прокашлявшись, юноша неприятно высоким от волнения голосом. – Но я здесь из-за неё, – и он протянул Аде фотографию.
Ну конечно же, это та самая Нина, только старше! Так вот, значит, какое дитя она умудрилась родить. Ада вдруг смягчилась к этому неказистому и вызывающему негативные эмоции молодому человеку. Как же ему, должно быть, трудно живётся среди нормальных людей со столь неприятной внешностью. Или она сейчас разглядывает его внутренним взором, отличным от обычного?
– С ней что-то случилось?
– Нет… С ней это было всегда. Я с рождения чувствовал, что она меня ненавидит. Ей даже притворяться не хотелось, что она меня любит. А вот я её любил всегда. И сейчас люблю. Поэтому мне очень больно!
– С чего ты взял, что она тебя ненавидит?
– Я же сказал: чувствую. А недавно, совсем случайно, обнаружил её дневники, которые она прячет на чердаке. Мы живём в своём доме, а на чердаке хранятся всякие старые вещи. Вот там, в сундуке со старыми учебниками и тетрадками, я и обнаружил дневники. Она до сих пор их пишет. Видимо, другим способом никак не может справиться со своей ненавистью ко мне… Она ненавидела меня даже тогда, когда я ещё не родился. И хотела даже убить. За тем и пришла к вам. Я жив только потому, что это вы спасли меня. Но мне невмоготу больше жить! Я так люблю её, что готов за неё умереть… А я не хочу умирать! Я пришёл к вам за помощью. Спасите меня! Избавьте меня от любви к ней …или убейте! – и юноша снова заплакал. – Я больше не могу видеть её ненависть. Я знаю, она хочет моей смерти. Вижу это по её злым глазам, которые она опускает, чтобы лишний раз не смотреть на меня… Пять лет я жил вдали от неё, чтобы не мешать. Думал, надеялся, что она соскучится по мне и начнёт, наконец, любить. Или хотя бы перестанет ненавидеть… Но ошибся. Теперь она смотрит на меня, как на досадную помеху в своей жизни. Её взгляд высокомерен, будто я ей не сын, а совсем чужой для неё человек. Эта зависимость от неё просто убивает. Спасите меня!
«А ведь он и в самом деле ужасно страдает. За весь разговор ни разу не сказал „мама“, а только „она“. Нина так и не воспылала к своему чаду материнскими чувствами. Но избавить его от любви и нежной привязанности к матери – значит „выпустить джина из бутылки“: неизвестно, чем всё закончится… Вообще-то, почему же „неизвестно“? Даже очень хорошо известно: в ответ на её ненависть он сам возненавидит, да так, что наверняка… Но об этом лучше не думать. Вот потому я и оставлю всё как есть. Одну ошибку совершила –
