угощения благосклонно и расхвалил сыр. Даже от вина не отказался, несмотря на откровенно паршивый вкус.
Отобедав, гость не стал ходить вокруг да около. Объяснил как есть, коротко и по-деловому. Окер поначалу даже растерялся от такой прямоты. И испугался, чего греха таить. Но чужак обладал недюжинным даром убеждения. А довода, весомее сгруженного на отскобленный стол кошеля со звякнувшими в нем монетами для пастуха и вовсе не существовало. Монет было много. То, чего просил за них чужак, не стоило таких денег. Зато их наверняка стоил риск, на который придется пойти.
Пастух смотрел на незнакомца:
– На что он вам? Да за такие-то деньги…
– То не твоя забота, добрый человек. И даже не моя. Я лишних вопросов не задаю, а просто выполняю свою работу.
– Ну, оно-то верно, – Окер потер поясницу, пытаясь на глаз определить, сколько монет в распухшем кошеле. – Да дело слишком уж рискованное.
– Потому я пришел не один.
– Вот это ты правильно рассудил, – сомнений поуменьшилось.
– Сейчас я уйду и вернусь вечером.
– Вечером оно в самый раз. Вечером наверняка будет лучше. А куда же вы потом?…
– Есть несколько хороших тропок.
Окер в возбуждении схватил его за рукав:
– Стой-ка, стой-ка! Никто не знает здешние тропы так, как пастухи. Все горные ниточки, все ямки и пещерки.
Чужак смерил хозяина лачуги насмешливым взглядом, но внезапное желание оскорбиться отступило при одном взгляде на вожделенный кошель.
– Не вздумай просить за это отдельную цену, старик. Я и так хорошо тебе заплатил.
Да пропади ты к мауру со своими подозрениями! Окер махнул рукой, отчаянно пытаясь придать себе хотя бы толику той солидности, какую излучал собеседник.
– И в мыслях не держал. Вы, главное, доставьте свой груз куда надо и наверняка.
Моряк улыбнулся, сверкая золотом:
– По рукам.
Человек ушел, оставив Окера пересчитывать деньги. Позже он разделил монеты и рассовал по разным тайникам.
– Брад! – мальчонка появился на пороге, и пастух сунул ему тонкую истертую монетку. – А сбегай-ка к Дазару за вином. И пусть только попробует подсунуть мне тухлую кислятину на обол*! Да на остатки возьми себе и сестре коржик или что еще там у него водится.
Брад послушно схватил монетку с отцовой заскорузлой ладони и выбежал на улицу. Окер слышал: сын похвастался полученным грошом перед Мэвой, чем вызвал ее завистливый восторг. Выйдя на крыльцо, он увидел, как девчонка увязалась за братом, оставив камешки валяться в придорожной пыли. Пастух приосанился, откровенно гордясь собою: все ж таки он кормилец, да и детей своих по возможности всегда одарит. Всеблагой Дракон видит его старания вытянуть семью из нищеты и ниспосылает ему такую возможность. Солнце начинало понемногу клониться к закату, и пастух побрел обратно в лачугу – следовало должным образом приготовиться к вечернему визиту.
Горячий
