пар, остро пахло железом и потом. Тимх утирал ладонью рассеченную бровь, Геруз разминал ушибленную руку. Казалось, будто они никуда и не уезжали, а сон все длился и длился.
Каждый новый серый день превратился в предыдущий, растягиваясь в мутную жвачку без цвета, вкуса и запаха. По ночам, мешая заснуть, ныли натруженные мышцы. А наутро он с гудящей головой выбредал на площадку, но бесконечные тычки и боль от пропущенных ударов побуждали просыпаться и отплачивать за новые синяки, ссадины и порезы. Тренировочное оружие им уже не выдавали. Раз в несколько дней приходили люди от оружейников, заставляли бойцов примерять доспехи, деловито карябали что-то в своих восковых дощечках, снимали новые мерки и уходили.
Кормить стали лучше, и Брэнану больше не приходилось делиться пищей с остальными. Ардан неизменно шутил, что их старательно откармливают перед бойней, дабы мертвецы имели цветущий вид – стыдно приносить в жертву полуживых доходяг.
– В конце концов, дорожит нами хозяйка или нет? – усмехался беловолосый.
– Похоже, не особенно, раз так и не соизволила навестить своих смертников.
Йаманаррка словно и впрямь забыла об их существовании, хотя чуть ли не каждый вечер из дома доносился шум голосов и музыка – жизнь у господ била ключом. С каждым днем приближалась церемония открытия игр, и суета нарастала: у ворот все чаще толпились повозки торговцев, а недавно пригнали новых домашних рабов.
– Но, поверь мне, недалек тот час, когда вниманием нас обласкает не одна она.
Ардан угадал – оставшееся время до начала бестиаты пролетело слишком быстро. Дожди прекратились, и Хорос вернулся в свою вотчину – на вымытое небо снова вскарабкалось солнце. Еще не такое беспощадное, оно ласково оглаживало просыпающиеся городские рощи, где деревья выпускали из набухших почек свежие листья.
Вчера вечером мастера объявили об окончании тренировок. Доспехи лежали на скамьях, начищенные и промасленные, готовые принять в свои крепкие объятия слабую человеческую плоть.
– Жалко будет такой красоты, – Ияр провел пальцами по тонкому узору насечек на бронзовых пластинах новенькой маники*.
– Себя жалей, – особого восторга от красоты своих будущих доспехов Брэнан не испытывал.
После примерки и показательного боя с новым оружием им приказали сдать все снаряжение, заперев его до поры в арсенале. Вечер перед открытием по традиции посвящался бойцам, но во всем великолепии бестиарии покажут себя только в матии.
– Династы любят растягивать удовольствие от демонстрации собственных богатств, – на губах управляющего эдевкского дома Лидаста играла улыбка. Он был худ, темен кожей и похож на змею, но казался куда приятнее жирного Тессия, от чьего подобострастного вида у Брэнана сводило зубы. – Предпраздничный симпосион Мерридолакосов-Мерценариев обещает стать самым популярным в нынешнем
