так, заработал немного, – скромно сказал Вова, сидя на табуретке и болтая ногами.
– Интересно, интересно, – выходя из кладовки в кухню, сказал папа, – и как это ты заработал деньги, не выходя из дома?
Мама отложила продукты в сторону и с интересом уставилась на Вову. Тот всё с тем же невозмутимым видом сидел и болтал ногой. Хотя внутри него всё звенело от возбуждения и от предчувствия похвалы. Сейчас. Сейчас все удивятся, какой он умный и самостоятельный. И похвалят за пополнение семейного бюджета.
– Одеколон наш продал, – сказал Вова, – он и так бы скоро закончился. А денег за него много дали.
И он показал на кучку монет, лежащих на краю стола. После того, как мама выложила на стол продукты, эта кучка уже не казалась такой большой.
В кухне вдруг стало тихо. Родители замерли, глядя на своего предприимчивого сына. Вова скромно сидел на табурете и ждал похвалы.
Первой очнулась мама. Она ойкнула и бросилась в спальню.
Послышался звук отодвигаемых ящиков.
Папа замер посередине комнаты, прислушиваясь к тому, что творится в спальне.
– «Красная заря», – сказала мама, входя в кухню, – бог с ней. Хотя и жалко. Но духи от тёти Шуры. Из Америки. Ты их тоже отдал?
В глазах у мамы стояли слёзы. Лицо её некрасиво кривилось. Голос дрожал.
– И ещё огуречный лосьон, – тихо сказал Вова.
Папа крякнул. Мама заплакала, сев на соседнюю табуретку.
Пришедший на кухню Женя тоже на всякий случай заплакал.
Папа сунул младшему сыну в рот пустышку. Погладил по голове всхлипывающую жену. Сгрёб со стола монеты, пересчитал.
– Двадцать три копейки, – сказал он, – лосьон и то больше стоит. Не говоря уже про твои духи.
– Это не просто духи, это американские духи, – всхлипнула мама, – они бесценны. Их ни у кого нет.
– Это точно, – кивнул папа, – во всей Сибири таких духов не найдёшь. Очень хороший запах. Был.
– Коля, ну сделай что-нибудь, – взмолилась мама.
– А что я сделаю? – отец развёл руки в сторону. – Лосьон и твои духи уже давно выпиты. Да и с кого спрашивать? Вова, как дяденька выглядел, который тебе деньги дал? Во что он был одет?
– В телогрейку, – сказал Вовочка, – и в валенках.
– А лицо у него какое было? – спросила мама.
– Обыкновенное лицо, доброе, – ответил Вова, – от него пахло нехорошо только.
– Нашего Володю арифметике надо научить, – задумчиво сказал папа, – чтобы он знал, сколько чего стоит.
– Больше ничего никому не продавай, – сказала мама Володе, – никому ничего. Обещай мне.
– Обещаю, – сказал Вова и сам чуть не заплакал.
Всё вышло не так, как он думал. Вместо похвалы он получил мамины слёзы.
А мама ещё не раз в течение этого короткого вечера плакала, вспоминая свои духи. Больше всего она жалела американские. Хотя флакончик
