выставку зародышей, вертушку, конечную станцию паровозика и танцевальное шоу. Когда я добрался до шоу уродов, Гарри Штульц, зазывала, как раз начал свою рекламную работу. Публики пока было мало, в основном дети, но почти через каждое предложение он делал паузу, чтобы постучать по большому барабану. Постепенно собиралось все больше людей.
Я обошел толпу, намереваясь идти дальше, но стоило мне поравняться с дальним концом рекламной платформы, как кто-то сказал:
– Привет, Эд!
Я обернулся. Это был тот самый коп, Армин Вайсс. Он все еще – или снова – сидел на краю рекламной платформы. Я приблизился к нему и поинтересовался:
– Вы что, вообще никогда не спите?
Он рассмеялся:
– Может, сегодня посплю. Продержусь до конца дня с помощью чашки-другой кофе.
– Но что вы делаете?
– Сижу и жду, пока в меня ударит молния. Как вчера в генератор. Если так и было в действительности.
– То есть… этого не было?
– Это как раз в списке моих дел. Поговорить с электриком, который чинил генератор. Как только вернусь в город. Как тебе Эвансвилл?
– Симпатичный городок.
– Мы прилагаем немало усилий, чтобы он таким и оставался. – Вайсс достал сигареты и предложил мне одну. Мы закурили. – Эд, – сказал он, – моя жена – лучшая повариха на сорок миль вокруг. Ты любишь клецки?
– Ну… не знаю…
– Значит, ты никогда не ел хорошие клецки, иначе не сомневался бы. Моя жена делает их такими воздушными, что они едва ли не взлетают с тарелки. А подливкой, которую она готовит, очень удобно удерживать их на месте. Готов поспорить, раньше ты ел только недоваренные клецки.
– Видимо, – согласился я.
Вайсс печально покачал головой:
– Куда катится мир! Слушай, Эд, сегодня пятница, а у нас каждую пятницу на ужин тушеное мясо с клецками. Мы тут недалеко живем, пешком дойти можно. Хочешь с нами поужинать?
– Мистер Вайсс, я ничего не знаю про лилипута или про убийство. Тем, что вы можете от меня услышать, не расплатишься даже за подливку, не говоря уж о тушеном мясе и клецках. Честное слово.
Он улыбнулся:
– Я это знаю, Эд. По крайней мере, мне так кажется. Но есть и другие причины. Прежде всего, ты и Эм – единственные люди здесь, кто не относится ко мне так, будто я распространяю какую-нибудь заразу. И потом, Эм сказал, ты играешь на тромбоне. Я подумал, ты захватишь его, и мы вместе немного пошумим. У меня есть труба, в молодости я играл в оркестре, таланты жены больше проявляются в области кулинарии, нежели музыки, но и она играет на пианино.
– Ладно, – кивнул я. – Надеюсь, у вас нет на мой счет никаких задних мыслей?
– Конечно, есть, сынок, но не задние. Ты знаешь здешний народ и как тут все устроено. Ты можешь рассказать мне, кто есть кто, снабдить меня кое-какими сведениями и
