закрывающий скрывающийся за ним ледник. Яркий солнечный свет заливает эту грандиозную стену, изредка бликуя на плоских гранях камней. Красиво. Особенно на фоне синющего безоблачного неба над скалами. Я даже знаю, хоть и не геолог, что скалы эти – из гранита. Розового. Подобному тому скандинавскому, которым весь северо-запад России завален. В виде моренного камня. Памятник Петру Великому на подобной каменюке в Питере стоит. Все видели? Да, и мы с главстаршиной уже успели такой же и здесь, на этой Земле, ручками помацать41 – ещё на айсберге, когда по приказу Берга камень этот откапывали. Ну, вы помните, наверное. Так, одену-ка я очки обратно, а то так можно и снежную слепоту заработать невзначай.
– Лейтенант, держите курс так, чтобы выйти западнее мыса, ближе к леднику, – приказывает командир.
– Есть, держать курс западнее, – мне почему-то легко держаться с Бергом по-военному, а не на гражданский манер. Хотя раньше всегда считал сам себя безнадёжным шпаком42. И приказ берговский мне понятен – подальше от мишки, ушедшего вправо. Может быть, это не единственный берговский резон, но, наверняка, “один из”.
Прикидываю, где лучше сойти со льда на твёрдую землю. Ага, вот там – и торосы поменьше и каменюки прибрежные не такие внушительные.
А ещё через минут пять я вступаю на твёрдую землю. А точнее – на усыпанный крупной гранитной галькой пляж. Тянет сказать, что-то типа: “Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества.43 ” Это, ведь, действительно, наши первые шаги по суше этой планеты. “Наши” – это я не о себе во множественном числе так уважительно, а, вообще, о любом из нашей команды. За спиной раздаётся громкий скрежет санных полозьев о камни. Успеваю подумать: “Упс! Извините, Александр Владимирович!” Оборачиваюсь и помогаю Бергу оттащить сани подальше от берега. Прибоя сейчас, понятно, никакого нет, но вдруг прилив имеется. Судя по сильно ломаному, корявому льду у берега, приливы и отливы здесь наличествуют. Берг, словно почувствовав мои мысли, поясняет:
– Сильного прилива сейчас не должно быть. Фаза Луны не та. Да, кстати, языки ледяной крошки, оставшейся на камнях после последнего прилива, ясно показывают, уровень прилива. Так что оттащим сани чуть выше. И хватит.
Разобравшись с санями, Берг пытается установить связь со станцией. Мы, вообще говоря, на пределе или уже за пределом дальности наших УКВ-раций. Удаётся. Но слышимость плохая. Впрочем, на СП поняли, в общем, что мы живы и с нами всё в порядке. А мы, что – у них всё ОК. Потом попробуем наверх, на скалы подняться. Оттуда и повторим связь. Тем временем, главстаршина, шедший за нами, забирается на здоровенный, как постамент памятника, камень – оттуда обзор лучше. И осматривает окрестности на предмет наличия хищников и прочих непредвиденных опасностей. А Берг с лёгкой улыбкой объявляет “перекур”. С улыбкой, потому как в команде нашей нет ни одного курящего. Так уж вышло! Мужчины – все как один. И даже медик наш, Катерина, и та не курит. Что для медиков немного
Мацать – южн., зап. щупать, ощупывать руками. (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.) Впрочем, существуют и другие значения этого слова: из молодёжного сленга – лапать, обнимать, мять, тискать, приставать, из уголовного арго – воровать, из жаргона наркоманов – собирать пыльцу конопли и т.д., и т.п. Но, как вы уже знаете, ни наркоманом, ни уголовником наш ГГ не является. Ну, а к молодёжи… да, относится. Но он, явно, к каменюке той никаких сексуальных чувств не испытывал. Так что здесь ГГ применил это слово в первом, исходном его значении.
Шпак – штатский, невоенный человек. Разговорное, пренебрежительное и уже устаревшее жаргонное слово.
“Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества,” – слова, сказанные Нилом Армстронгом – первым человеком, ступившим на Луну.
