спрятаться? Хотя бы до утра.
– Да где ж? Домой привезу, моя сразу закричит, что ты от меня беременная. Она хорошая, я ее очень люблю, но тоже ревнивая. Работа у меня – сама видишь. Другой раз подхватишь пассажирку – распушенную, надушенную, но и сам пропитаешься запахами этими. Домой вернусь, моя на дыбы. – Французскими духами провонял. У меня таких нет. – А уж если тебя с животом увидит, обоих с лестницы спустит – факт! Слушай, а давай к бабане в деревню, – обрадовался и оживился Геннадий. – Там, как в спецбункере, твой не разыщет. Алешино – деревенька моя. А баба Таня толком и не знаю, кто мне? Вроде родственницы. Ей уж, небось, лет девяносто, но по-хозяйству все сама. Козы, куры, сад, огород. Скажу, что ты подруга Светки моей. Мол, вместе бухгалтерами работаете. Перед родами решила свежим воздухом подышать, козьего молочка попить. Ты козье молоко любишь? Я – нет. Но наука говорит – полезное. Корова сорок видов трав ест, а коза – сто. Представляешь! Тебе – то, что надо. День, другой погостишь, а там видно будет.
– Хорошо, поехали. «Никогда козье молоко не пробовала», – подумала Лена. – Интересно, какое оно?» – Под болтовню Гены задремала. Очнулась, когда остановились возле бревенчатой избы.
Гена дернул калитку, постучал, вернулся к машине.
– Дрыхнет, старая.
– Может не слышит, телевизор мешает?
– Нет, если телек у бабани включен, точно дрыхнет. Он у нее вроде Кашпировского. Да и чего там показывать в три часа ночи?
Геннадий перемахнул через забор, открыл дверь, включил в коридоре свет. – Гляди, здесь выход во двор есть, в огород, а там и лес рядом. Эх, люблю я деревеньку мою, жалко, что делать здесь нечего. Старики, старухи да алкоголики – вот и все население.
В сенях стояли большие, широкие, с ременными креплениями, лыжи.
– Кто ж на них ходит? – Изумилась Лена.
– Баба Таня рекорды ставит. Здесь магазина нет, приходиться к соседям мотаться.
Войдя в комнату, щелкнул выключателем. Зычно скомандовал. – Хозяйка, подъем!
Полдома занимала печь с лежанкой. Крашеная деревянная перегородка делила «зал» на две части. За перегородкой – кровать с пирамидой подушек под тюлевой накидкой. Посередине – стол. Слева – диванчик. Над ним – фотографии в рамочках. Вверху, в углу, на специальной подставочке стояли иконы. Потрескивал фитилек лампадки. Справа, у стены – комод. Низенький, но крепкий. На нем – телевизор. На подоконниках на маленьких скамеечках – горшки с цветами.
Лена села на диван. «Где же хозяйка?».
– И-и-и! Прибыли, – донесся с печи тоненький голосок. Там что-то зашевелилось. Первым спрыгнул толстый, полосатый, как арбуз, котяра и, подбежав к гостье, начал тереться о ноги.
– Яшка, разбойник, брысь! – По лесничке с тремя ступеньками с печки спускалась бабушка, держа дистанционный пульт. Ростом с мальчика. Укутана в кофту и безрукавку, хотя в доме было жарко натоплено.
– Баб Тань, – обнимая старушку, деловито начал Геннадий. – Это подруга Светки моей. Пусть у тебя побудет, воздухом подышит, молочка попьет, чтоб, значит
