так и не поднимается выше веток дерева, и лучше, не слезая с него».
Обращаю внимание читателя на множественное число «Кто мы? Куда летим? Зачем мы на этой Земле?». Ведь пишет летчик-истребитель, один в бескрайнем небе. Сейчас я передам ему эстафету Слова и прошу Вас, дорогие читатели, приоткройте хоть щелочку своей души, и тогда туда влетят живые духовинки-кванты, раскрывающие потаенный смысл. Прежде всего, общую близость в духовной, социальной, профессиональной жизни, которая носит надындивидуальный характер и связывает все и всех воедино святостью любви. Любви, открывающей высоты Духа, оставляя телесную эмоциональность в качестве присутствующей при чуде. Особенно проницательны мысли-знаки о гибельной роли одиночества, потере связей душ при утрате общих смыслов труда и созидания. Очень тонко подана с настоящей философской глубиной разница предметно-профессиональной связи и социальной. Это кусочек глубокого осмысления архиполезен для служб безопасности полетов, психологов, ученых, если они способны душевно подняться до этих высот. Речь идет о гибели летчиков-испытателей, которым предшествовали личные семейные драмы, разлука с детьми, социально-служебный дискомфорт. Из-за этических соображений конкретизация деталей опущена.
«Пережить „бескровно“ такие периоды дано не каждому опытному в жизни летчику и не каждой даже очень сильной личности, попавшей в зону „относительной деморализации“. Не здесь ли тоже имеет место подмена смысла и цели летания? Психология состояния одиночества в том, что жизненно-профессиональный баланс нарушен. В целом он стал меньше нормального и стал меньше единицы за счет левой половины. Мотивация к жизни (!) искусственно и неожиданно уменьшена за счет разрушения повседневного уклада вместе с бытом, налаживаемым долгие годы. Глобальная ломка стереотипа взаимоотношений с детьми, с дружившими семьями. Человек сразу чувствует своеобразную, но выбивающую из нормальной колеи мировосприятия изоляцию. Теряются или начинают разрушаться обратные связи с внешним миром. Тяжелое это чувство выброшенного из общества. Эта изоляция пострашнее, чем в полете. В полете отказывает радиосвязь, но есть еще опора на крылья и тягу двигателей. А если все откажет в облаках? Есть катапульта с парашютом. Но, может, главное в том, что есть люди, которые знают и помнят о тебе на земле? Есть путь устранения этого дисбаланса, т. е. обратная связь, о которой я говорю, еще существует. У В. Мигунова был случай, когда замерло и «погасло» все в облаках. С его слов цепочка мгновенного осмысления ситуации была следующей: двигатель работает, если и он погаснет, тогда прыгать. Вариометр работает. Какой верхний край? Седьмым чувством перевел самолет в набор высоты, „выскочил“ за облака, ну, а дальше „как при социализме“.
Но все это примеры „разрывов и обрывов“ технического характера.
Но если ситуация складывается из обрыва внешних связей, в основе которых стоят управляющие моральные понятия и установившиеся принципы
