отошел. Эшла ещё раз недоверчиво оглянулась и всхлипнула, привалилась к тугому, вкусно пахнущему мешку, чуть присыпанному белым облаком, обняла его и замерла, глотая слёзы.
– Ты её знаешь? – тихонько спросил темноволосый мужчина у блондина.
Тот кивнул, осторожно вытянул шею, заглянул в телегу.
– Задремала. Это Эшла, наша блаженная. У неё ребёнок умер во время войны, тогда она умом и повредилась. И муж тоже сгинул, не вернулся.
– Несчастная, – вздохнул темноволосый. Помолчал. – Так что ж, все сорок лет после окончания войны она так и бродит по округе?
– Не, – блондин помотал головой и полез в телегу. – Так-то она нормальная старушка, коврики плетёт, а мы её подкармливаем. А вот после сбора урожая на неё временами находит – ребёнок-то ейный как раз осенью умер. В последнюю осень войны.
– От голода? – зачем-то спросил темноволосый.
– От легочной горячки. Застудился… Н-но, пошла, лошадка!
Эшла сладко посапывала во сне, обнимая мешок муки. Доброе морщинистое лицо освещала осенним солнышком счастливая доверчивая улыбка.
Приручить принцесску
Я еще даже не вырыл себе толковой норы для ночевок, когда мне на голову свалился Бринн и заявил: «Мы с тобой сопрём принцессу!»
Я с досады чуть не жахнул по этому болвану огнём. Я-то думал, в новом логове меня никто не найдет, но на тебе – еще обжиться не успел, а этот порождатель лютой ярости уже тут как тут.
Но я не жахнул. Во-первых, Бринн – хороший собутыльник, во-вторых – единственный человек, который при виде меня не убегает с дурными воплями «Драко-он!», а если я хочу научиться перекидываться в этих существ, то нужно изучать их, а не жечь.
Так что я проглотил первые четыре ответа и спросил:
– И на кой нам принцесса?
Бринн вытаращил на меня ясные серые глазищи:
– Ты глупый, что ли, Горгий?
Я уставился на дыру в виноградном навесе, которую проделал этот обалдуй. Может, и глупый.
Жрать людей я не люблю, разве что с большой голодухи, тыква – и та вкуснее. То, что мы девок насилуем – бесстыдная ложь, кто-то больной на всю голову её выдумал, а остальные больные поверили. Говорить нам будет, наверное, не о чем – ну что общего у меня с принцессой, тролья матерь забирай?
Так на кой она мне?
Бринн фыркнул в пшеничные усы.
– За неё же полцарства дадут, дуралей!
– Да? – я присел на дровяную колоду. – А кто?
Бринн в непонятном восторге хлопнул себя по тощим ляжкам:
– Во ты дуралей! Государь, конечно, батюшка ейный!
Хм-м. У нас есть похожий обычай: мы за первенца драконихе осьмушку сокровищницы отдаем. Но принцесса ведь давно родилась, да и мы с Бринном тут не при чем. Зачем государю дарить нам полцарства за принцессу?
Ну, Бринн мне объяснил, что есть у людей такой ритуал: если дракон умыкнет принцессу, то ейные родители
