Цзюнь прохныкал, дрожа:
– Никто. Нищий. Никто.
Тибетец присмотрелся внимательней и улыбнулся.
– Мерзкий мальчишка с пустыми карманами. Все-таки захотел тигриную лапу?
– Ничего не хочу.
– Ничего и не получишь, – сказал спутник тибетца, и тибетец осклабился. По акценту Ван Цзюнь решил, что этот человек из Хунаня.
– Как тебя зовут? – спросил хунанец.
– Ван Цзюнь.
– «Цзюнь» – который?
Ван Цзюнь пожал плечами:
– Не знаю.
Хунанец покачал головой и улыбнулся:
– Деревенщина. Что выращивал? Капусту? Рис? Сычуаньцы все как один невежды. Надо бы знать, как твое имя пишется. Я считаю, что твое «Цзюнь» означает «солдат». Ты солдат?
Ван Цзюнь покачал головой.
– Я нищий.
– Солдат Ван, нищий? Нет, не пойдет. Просто солдат Ван. Вот теперь и скажи мне, Солдат Ван, что ты делаешь под дождем в этом опасном темном переулке?
Ван Цзюнь проглотил слюну.
– Хотел темные очки этого иностранца.
– Правда?
Ван Цзюнь кивнул.
Хунанец посмотрел внимательно в глаза Ван Цзюня, потом тоже кивнул, соглашаясь.
– Ладно, малыш Ван. Солдат Ван. Можешь их получить. Иди вон туда. Возьми их, если не боишься.
Хватка тибетца разжалась, выпуская Ван Цзюня.
Он посмотрел, увидел иностранца, лежащего в луже лицом вниз. Хунанец кивнул. Ван Цзюнь осторожно подобрался к неподвижному телу, встал над ним, наклонился и поднял голову этого человека за волосы. Лицо поднялось из лужи, с него капала вода. И дорогие очки – вот они. Ван Цзюнь стянул их с лица трупа и осторожно опустил его голову в ту же стоячую воду. Стряхнул капли с очков, и хунанец с тибетцем улыбнулись.
Хунанец поманил согнутым пальцем.
– А теперь, Солдат Ван, у меня есть для тебя задание. Очки будут твоей платой. Положи их в карман. Возьми вот это, – в руке появился синий датакуб, – и отнеси к мосту Жэньминь Лу через Бин Цзян. Отдашь человеку в белых перчатках. Он тоже кое-что даст тебе – чтобы твои карманы не пустовали. – Он заговорщицки наклонился, обхватив Ван Цзюня за шею, держа так, что прижались носы, и Ван Цзюня обдавало вонючим дыханием. – А не доставишь – мой друг тебя найдет и обеспечит твою смерть.
Тибетец улыбнулся.
Ван Цзюнь сглотнул слюну и кивнул, зажав куб в ладошке.
– Ну иди, Солдат Ван. Выполняй свой долг.
Хунанец выпустил шею Ван Цзюня, и тот бросился к освещенным улицам, зажимая в руке датакуб.
Двое смотрели ему вслед.
– Думаешь, он выживет? – спросил хунанец.
Тибетец пожал плечами:
– Остается надеяться, что Палден Льямо защитит его и направит.
– А если нет?
– Его
