последовал поспешный заказ.
– Ну и желудок у малыша Вана! Куда ты всю эту еду засунешь, хотел бы я знать? – Ван Цзюнь посмотрел сердито, и повар сказал: – Иди садись. Будет тебе твой пир.
Ван Цзюнь пошел и сел за низкий столик, глядя, как ревет огонь, а повар бросает стручки чили в вок. Пришлось вытереть рот, чтобы не пустить слюну на запах еды. Жена повара открыла для него «Пять звезд», и на его глазах налила пиво в мокрый стакан. Дневная жара спадала. По брезентовой крыше уличного ресторана застучал дождь. Ван Цзюнь пил пиво и смотрел на других клиентов, отмечая, какую еду они едят и в какой компании. Раньше он мог бы пристать к таким людям, выклянчивая денег, но не сегодня. Сегодня он король, богач, человек с деньгами в кармане.
Его мысли были прерваны приходом иностранца. Широкоплечий мужчина с длинными белыми волосами, убранными сзади в конский хвост. Кожа у него была бледная, на руках – белые перчатки. Он вошел под навес ресторана, огляделся синими глазами, рассматривая обедающих. Увидев скрюченную фигурку Ван Цзюня, улыбнулся, подошел, сел на табурет напротив и сказал на мандаринском, с акцентом.
– Ты – малыш Ван. У тебя для меня кое-что есть.
Ван Цзюнь уставился на этого человека, а потом, набравшись храбрости в присутствии и от внимания других китайцев, сказал:
– Кэ нен. – Может быть.
Иностранец нахмурился, потом наклонился через стол, но их прервала жена повара, поставив перед Ван Цзюнем мапо дофу и тут же – свинину. Пошла, зачерпнула дымящуюся чашку риса шире руки Ван Цзюня и поставила перед ним. Ван Цзюнь взял палочки и начал заталкивать еду в рот, разглядывая иностранца. Глаза слезились от остроты дофу, во рту покалывало знакомое онемение от молотых перечных зерен.
Жена повара спросила, будет ли иностранец есть с ним, и Ван Цзюнь глянул на него. Ощупал деньги в карманах. Рот горел пламенем. Ван Цзюнь оценил габариты иностранца и мрачно согласился, почти наяву ощущая, как испаряется его богатство. Они говорили на Чэнду хуа, городском диалекте, и иностранец не понимал сказанного. Жена повара зачерпнула другую плошку риса, поставила перед иностранцем, положила пару палочек. Иностранец взглянул на горку риса и снова на Ван Цзюня. Покачав головой, он сказал:
– У тебя кое-что для меня есть. Дай сюда.
Ван Цзюнь был уязвлен невниманием иностранца к предложенной еде. И сказал недовольным тоном:
– С чего это я должен тебе что-то отдать?
Бледный белый нахмурился, синие глаза стали холодными и злыми.
– Тебе разве тибетец не говорил передать мне кое-что?
Он протянул руку в белой перчатке.
Ван Цзюнь пожал плечами:
– Ты на мост не пришел. С чего я тебе сейчас буду отдавать?
– Он с тобой?
Ван Цзюнь насторожился:
– Нет.
– А где?
– Выбросил.
Человек протянул через столик руку, сгреб Ван Цзюня за рваный ворот. Подтащил поближе.
– Отдавай
