сопротивлении не могло быть и речи: разбойников не меньше сотни, и все вооружены. Подняв голову, Иешуа увидел, как по веревкам со скал к ним спускается подкрепление. Бен-Цион подскочил к одному из них и вырвал из его рук мешок. Всклокоченный верзила тут же приставил к горлу караванщика нож. Остальные окружили палестинцев плотным кольцом.
– Что вам надо? – спросил Бен-Цион.
– Как что? – ответил верзила с притворным удивлением. – Твой груз.
– По какому праву? У меня есть купеческая подорожная.
Довод караванщика развеселил разбойников, и они дружно расхохотались.
– Засунь ее себе в зад – рявкнул верзила. Его слова вызвали новый приступ веселья.
Внезапно бандиты расступились, пропуская только что подошедших товарищей. В круг вошли двое. Бен-Цион сразу определил, что это главари – по одежде видно. Один, приземистый и широкоплечий, одет в простой куттонет, но подпоясан дорогим кушаком пурпурного цвета. На перекинутой через плечо добротной римской портупее висит меч в медных ножнах. Другой, высокий и сухопарый, с густой курчавой бородой, облачен в симлу, из-под которой виднеется полосатый таллит с кистями. За поясом у него торчит изогнутый парфянский кинжал с позолоченной рукояткой и навершием в виде лошадиной головы. Кинжал явно трофейный и, видимо, сменил не одного владельца, прежде чем попасть к палестинскому священнику.
– Кто такие? – спросил широкоплечий.
– Я купец из Иерушалаима, эти двое – мои помощники, – без тени страха сказал Бен-Цион.
– Что везете?
– Соль, масло, мыло, благовония, – честно ответил караванщик.
И сник. Хитрить бесполезно: груз легко можно проверить по подорожной или просто вспороть мешки.
– Лучше бы, конечно, зерно, но соль и мыло тоже сойдет, – цинично проговорил широкоплечий. – Тебе, купец, оказана большая честь. Мы забираем весь твой товар для нужд восставшего народа Палестины.
Окружившая путников толпа одобрительно загудела. Бен-Цион молча посмотрел на друзей. В его взгляде Иешуа прочитал отчаяние. Юноша понял, что караванщик оказался в безвыходной ситуации, когда одной храбрости недостаточно, чтобы противостоять вооруженной толпе. Решение пришло мгновенно.
– Я знаю тебя, – Иешуа сделал шаг вперед и обратился к высокому. – Ты рабан Цадок. Мне говорил о тебе Иосеф из Рамафы, священник Санхедрина и мой родственник. Он предупреждал, что мы можем вас встретить. А тебя, – Иешуа посмотрел в глаза главарю, – зовут Иехуда из Гамлы. Вы – канаиты, повстанцы.
Иешуа не выказывал не только страха, но даже волнения. Бен-Цион опять удивился способности юноши преображаться в сложной ситуации. Как и тогда на перевале, его движения казались спокойными и уверенными, а речь сдержанной и невозмутимой.
– Иосеф, говоришь? Есть такой… – произнес в раздумье Цадок, поглаживая бороду. Ему понравилось,
