удивившись моему ответу. Наверно, ему привычно это слышать. Или же люди ему столько жалуются, что он уже не удивляется ничему.
Любому другому человеку я бы сказала, что скорей всего это самообман – искать общения с невидимыми и непонятными сущностями, вместо того, чтобы пытаться наладить контакт с реальным миром. Но отцу Андрею я не решилась перечить. У него своя правда, в которую он не просто верит, он ей учит других. И вряд ли ему интересно, что по поводу его правды думаю я.
– Что такое Ветхий Завет? – спросила я, ведь лучше отца Андрея мне никто об этом не расскажет.
Священник улыбнулся.
– Мучают сомнения?
Он говорил со мной как врач. А мне хотелось, чтобы он говорил со мной на равных. Или хотя бы как учитель.
– Нет, не мучают. Просто мне интересно. И я ничего не понимаю. Если все, что там рассказано – о настоящем Боге, то почему он так вникал в какие-то очень практические вещи, например, давал чертеж ковчега и скинии евреям, а если это люди сами придумали и говорили от имени Бога, то почему тогда мы считаем это Священной книгой? Зачем?
– Сложные вопросы задаешь, Руся. И боюсь, ответы уведут тебя совсем в другую сторону. Без религии человек оказывается в пустоте.
– А как же было раньше, в советское время? И даже в девятнадцатом веке не все были такие уж верующие. А некоторые и вовсе не верили в Бога. Чехов, например.
– И сколько он прожил?
– Мало… Но вот Лермонтов верил, а прожил всего двадцать семь лет.
Отец Андрей вздохнул.
– Хочешь поспорить со мной, нужна ли религия?
Я покачала головой.
– Нет. Но мне же интересно, с чего все началось.
– Сказано: «В начале было Слово», – улыбнулся отец Андрей.
– Почему так все запутано, непонятно?
– Чтобы ты всю жизнь разгадывала. А другие чтобы верили, не рассуждая. Расскажи лучше, как ты живешь. Ведь ты не просто так пришла.
– Не просто так.
– Где ты теперь живешь?
– Я учусь, живу теперь в общежитии. – Я помнила, что в прошлом году весной отец Андрей точно так же меня об этом спрашивал, но ему столько людей рассказывают о себе, что неудивительно, что он забыл.
– Есть верующие?
Отец Андрей так светло это спросил, так открыто на меня смотрел, как будто радовался чему-то… Это поза, игра? Или это его суть? Его радует его собственный вопрос? Не понимаю, совсем его не понимаю. Раньше общалась, шла за советом и теплом, а сейчас хочу понять.
– Не знаю. Безобразники есть и безобразницы. Может быть, среди них есть и верующие.
– Я дам тебе почитать хорошие книги, по истории православия, теологические, – все так же светло и невозмутимо ответил мне отец Андрей. – Раз тебя стали мучать всякие вопросы об истории нашей религии.
Я кивнула. Вряд ли я буду их читать – у меня своя программа чтения, огромная. Наверно, надо это сказать, хотя и очень неудобно.
