в министерстве, потом встречался с таинственными хозяевами нашей клиники; так что свободного времени было много. Прохаживаясь по торговой галерее, я вспомнила, как полгода назад на одной из медицинских конференций наблюдала за двумя дамами из НИИ онкологии. Они проплывали мимо; бриллиантовые сережки колыхались в такт неспешным шагам, дорогие норковые шубы и сумки Louis Vuitton, надменный взгляд, скользящий без внимания по окружающим людям, прокаченные дорогим косметологом физиономии.
Новые Лица Новой Российской Медицины.
Чем дольше человек жил в нужде, тем зачастую быстрее и охотнее он погружается в мир бессмысленного камуфляжа. Странно; этот процесс, судя по всему, не всегда зависит от уровня интеллекта.
В таких размышлениях я скользила взглядом по витринам, не имея представления, на что потратить утренние деньги. Наконец, вот оно – маленький ювелирный магазин, а на витрине совершенно интеллигентные бриллиантовые гвоздики в белом золоте. Ровно пятьдесят тысяч рублей. Прекрасно.
Ничего, скоро дойду до огромных, бросающихся в глаза висюлек.
Небольшое количество собственных ресурсов было потрачено на Катькины платья-колготки. Я вернулась в гостиницу в прекрасном настроении, чуть-чуть раньше Ефимова. Сергей остался доволен моей покупкой, я нацепила обновку и не стала снимать. Выходить не хотелось; заказали бутылочку вина и сыр с фруктами прямо в номер. Прекрасный вечер; перед сном я подумала – вот он, мой дом. В этом человеке. Без надрыва и страха о том, что же будет завтра; по крайней мере, мне этого страшно хотелось. Мне хотелось замуж, родить ему ребенка, а может, даже не одного; чтобы стерлось все, что до сих пор тревожило и его, и меня. Вот что нужно каждой женщине – жить рядом с собственным божеством, от которого исходит покой и уверенность. Потому и божество.
В поезде на обратном пути я продолжала думать. Интересно, тяжело ли Сергею Валентиновичу возвращаться домой одному, ложиться спать в холостяцкую постель? Очень хотелось бы знать ответ. По приезде домой я завалилась вместе с Катькой к Асрян и вместо Сергея задала этот вопрос ей. Вердикт оказался не очень оптимистичен.
– Не особенно-то расплывайся в мечтах, Сокольникова. Тут вопрос сложный на самом деле. Все-таки уже не мальчик, перенес серьезную личную драму, и, как я понимаю, не им инициированную, так ведь?
– Поговаривают, что так.
– Ну вот. Вполне возможно, он больше не захочет потрясений, поэтому будет держаться на расстоянии; это первый вариант. А второй – просто-напросто уже привык к холостяцкой жизни; никому не надо отчитываться, где ты и что ты. Так что ясности пока нет. Нет предложения – нет определенности. А ты что, уже небось размечталась о кренделях небесных?
– Ну… не без этого, конечно.
– Ладно, не расстраивайся. Смотри по сторонам активнее. На нем одном свет клином не сошелся.
– Да не хочу я никого, понимаешь? Кроме него, никого не вижу рядом. И вообще, это Сорокину я изменяла без зазрения
