на руку затихший сверток и смущенно ответил:
– Ваше благородие, это тот самый приблудный киргиз. Ну тот, который весной… Вон на нем и рубаха моя… Жинка моя ему отдала тогда… А это – он кивнул в сторону уже бездыханного тела женщины – мамка его получается…
…Придав всех убитых земле, уже ближе к вечеру отряд подполковника Рогожникова двинулся в сторону Троицка. Преследовать бандитов не имело смысла, они были уже далеко…
***
Восьмому правителю из династии мингов Махаммад Алихану в эту ночь не спалось. Ему было душно и жарко, хотя жаровни во дворце уже давно остыли, а за окнами пролетали редкие в этих краях снежинки. Он откинул шелковое покрывало, и две юные наложницы, лежащие рядом с ним, поежившись в сладком сне, еще плотнее прижались к горячему молодому телу Алихана. Правитель с минуту полюбовался на почти детские фигурки обнаженных девушек, еще час назад так страстно его ласкавших, осторожно отстранил от себя их нежные руки и тихо поднялся с ложа. Потом он заботливо укрыл наложниц покрывалом, накинул халат, валявшийся на полу, и подошел к окну.
Коканд спал. Где-то вдалеке время от времени постукивали своими колотушками сторожа, чуть ближе слышалось звяканье мечей и щитов караульных, гревшихся возле дымящих бочек, обильно политых бараньим жиром. Вдалеке подвывала собака. И над всем этим тихо царствовал пушистый снег. Начавшись с редких колючих снежинок, сейчас он летел мохнатыми хлопьями, покрывая белоснежным саваном все в округе. Вечнозеленые платаны и можжевеловые кусты, растущие под окнами дворца, быстро покрывались поблескивающими под огнями факелов шапками…
«К чему бы это? – подумал Алихан – Не начинают ли сбываться предсказания придворного астролога, предрекающего большие испытания, грозящие моим владениям?».
Правителю вдруг вспомнился рассказ, некогда слышанный им от своей бабки. Незадолго до его рождения вот точно также неожиданно на Коканд лег снег. И совсем скоро подосланный фанатик кинжалом убил его дядю Алимхана, правившего Кокандом одиннадцать лет и за свою жестокость прозванного в народе залимом. «А фанатик-то тот – размышлял Алихан – был подослан моим отцом». Дворцовые перевороты и убийства наследников престола были привычным делом в среднеазиатских царствах. И каждый из правителей, восходя на престол, первым делом старался устранить тех, кто мог претендовать на власть. Не исключением был и Алихан. И думая об этом, 24-летний хан, восседавший на своем престоле вот уже 12 лет, мысленно просил у небес: «О, Всемогущий! Ниспошли мне лучше смерть в бою, чем гибель от предательского кинжала или ядовитого шербета».
Снегопад прекратился. И теперь вся округа была непривычно белой. Снег лежал на крышах дворцов и хижин, на минаретах и крепостных стенах, на медресе и городской тюрьме…
«Говорят, где-то очень далеко – думал Алихан, любуюсь снежным убранством своей столицы – есть громадная страна, где так белым бело бывает по полгода. Где люди, спасаясь от стужи, надевают на себя
