style="font-size:15px;"> Когда они добрались до места, лорд Эйвлинг приветствовал гостя, прибывшего перед ними: тот прикатил из Лондона на автомобиле. «Эрншоу», – определил Балтин. Он обратил внимание на то, как многословно приветствует гостя лорд Эйвлинг.
– Как я рад, что вы смогли вырваться, сэр Джеймс! – говорил Эйвлинг. – Вы ведь останетесь до понедельника?
– Если меня не отзовут, – ответствовал парламентарий-либерал, оглашая холл густым басом. Говоря, он неспешно и безмятежно оглядывался. Ему была присуща самоуверенность ухоженного и сытого человека. – Земельный вопрос, знаете ли…
– Вечная тема, – улыбнулся лорд Эйвлинг. – Полагаю, мы обсудим и ее. Государственная или частная собственность. Коммунизм или здравомыслие. В наше время среднего пути нет.
Либерал внимательно посмотрел на хозяина дома. Он тоже сомневался в мудрости среднего пути. Умеренность в тот момент находилась в прискорбном меньшинстве. Но его насторожило не это, а противопоставление коммунизма и здравомыслия. Эрншоу мысленно взвесил эти слова. Они так и просились в лозунги: «Коммунизм или здравый смысл», «Коммунизм или здравомыслизм», «Палата здравомыслизма»…
На лестнице появилась достопочтенная Энн, и он шагнул ей навстречу. Благородный голос лорда Эйвлинга не переставал ворковать:
– Мисс Уайлдинг! Как поживаете? Надеюсь, путешествие вас не утомило? – Он задержал руку актрисы в своей. – У нас есть о чем поговорить, не так ли? А вот и Балтин! Как с вами обходится мир? Вернее сказать, как обходитесь с миром вы сами? Захватили ваш большой блокнот? Будьте с ним осторожны, мисс Уайлдинг! Ему достаточно одного абзаца, чтобы возвеличить или низвергнуть! Все мы стараемся не сердить мистера Балтина.
Тот лениво улыбался. Он знал, что за полированным фасадом лорда Эйвлинга прячется тревога. Этот уик-энд являлся отчасти подкупом. Табаком и бусами для кровожадного индейца с ножом для скальпирования. Наконец лорд Эйвлинг уделил внимание последним гостям. Во внезапном приливе ответственности его примеру последовал и сэр Джеймс. Он остался безмятежен, но в его голосе не было прежнего тепла, когда он произнес:
– Удачно все устроилось! Я успел вовремя, чтобы вас представить: мистер и миссис Чейтер, лорд Эйвлинг.
Джон Фосс утверждал, что несуеверен, но теперь, глядя со своего диванчика на дверь, поневоле вел счет. Зена Уайлдинг – десять. Лайонел Балтин – одиннадцать. Кто в последней паре войдет первым? Мужчина? Нет, он замешкался на пороге, и женщина опередила его. Миссис Чейтер – двенадцать. Мистер Чейтер – тринадцать…
Вновь прибывшие разошлись по своим комнатам. Ужин накрывали к восьми часам, к этому времени следовало разобрать вещи и переодеться. Лайонел Балтин проследовал за слугой по мягкому ковру в комнату на третьем этаже. Там его приветствовал взмахом руки сидевший в плетеном кресле художник Лестер Пратт:
– Привет, Лайонел! Нам придется делить одно стойло. Надеюсь, не возражаешь? Хотя возражения
