в зале, я не видела, пока шла от 79-й улицы до пересечения 42-й с 5-й Авеню. Но возможности погреться в лучах интеллектуального цвета нации мешал холод. Кондиционеры в мраморном погребе Публичной библиотеки пахали сильнее, чем в морозилке холодильника нашего гостиничного номера. Сомневаюсь, что их было сложно отрегулировать, но это не волновало никого, кроме меня, простудившейся в такси.
У пришедших с жарищи слушателей зуб не попадал на зуб, но никто почему-то не жаловался администратору, бойко перемещавшемуся по залу. Перемещаясь, он записывал дискуссию, подсовывая в рот говорящему диктофонный микрофончик. И совмещал функции продюсера, репортёра, секретаря, администратора и подставки для микрофона. При этом успевал бросаться на людей, достающих фотоаппараты, поскольку на мероприятии должны были заработать только его фотографы.
Спасло, что в моей сумке остались после вчерашней прогулки кофта, шарф и митенки – без них пропала бы на июньских чтениях ньюйоркской Публичной библиотеки. И, укутавшись, как лыжница, я стала разглядывать соседей. Рядом сидел молодой мужчина, показавшийся бы приятным во всех отношениях, если бы в течение всех чтений не грыз ноготь на большом пальце.
Сканируя глазами потоки людей в Манхэттене, я отметила ту грань раскованности, которая читается нашим глазом как дурное воспитание. Казалось, бóльшая часть пешеходов на ходу чешется, ковыряет в носу, поправляет бельё и т. д., одним словом, занимается тем, что у нас и в Европе принято делать в одиночестве.
Недалеко от памятника Колумбу меня добила негритянка в балахоне величиной с шатёр и в тряпочном дворце на голове. Отвернувшись от людского потока, она сперва меняла, а потом выбрасывала в урну прокладку. Понятно, бывают форс-мажоры, понятно, что общественных туалетов на Бродвее днём с огнём не найдёшь, но можно зайти в любую кафешку. Негритянка была очень этничная, видно, стеснялась войти в кафе, но при этом не стеснялась делать всё остальное.
И после этого меня ничуть не удивляет, что на пересечении 28-й улицы и 5-й Авеню поставили обтянутую тканью будку GuyFi с подключённым к Интернету ноутбуком для мастурбации. А мотивировали это тем, что согласно опросу Time Out New York 39 % процентов офисных мужчин занимаются самоудовлетворением в рабочее время, и будка поможет работающим мужчинам «снять стресс».
Толпа на Манхэттене делилась на две части. Одна часть бесконечно авансово извинялась за возможные неудобства – при просьбе освободить дорогу, при движении «против течения» – в воздухе возле неё порхало «опережающее сори». Другая часть в принципе не отягощала себя мыслью о комфорте окружающих, пёрла как бульдозер и делала, что ей удобно.
Интеллектуал, задумчиво пожирающий ноготь на чтениях в Публичной библиотеке, основной своей сутью относился к первой части толпы, но его рот, не расстающийся с большим пальцем, явно принадлежал ко второй части. Точно так же делилась суть похрапывающего сзади меня с открытым ртом другого интеллектуала. А ещё в нашем ряду
